– Ну, я знаю немного, мы живем бедно, заместо обычной стенки, в нашем домике моя мать оборудовала нечто вроде перегородки из фанеры. Я всё время жаловался, что через нее зимой задувает северный холодный ветер, но ничего другого себе позволить мы не могли. А примерно за полтора года до событий на рынке, мать стала молчаливой, замкнутой, часто брала светильник, выходила в соседнюю комнату и проводила так часами перед темным окном. Иногда она, словноукушенная дикой мухой, бежала в ванную, душилась, причесывалась, потом с дикими глазами выбегала в коридор, чистила свои единственные приличные туфли, и выбегала на улицу, кидая мне вслед «Последи за хозяйством, и никого не пускай, пока меня нет…»
Так продолжалось некоторое время, пока живот у нее не начал округляться, тогда встречи почти прекратились. Хотя раз в месяц она опять покидала наш дом. Ну а потом она слегла от неизвестной болезни, почти на месяц.
Все думали, что мой брат родится мертворожденным, однако он выжил, и, хотя был хлипким и болезненным мальчиком, успешно дожил до 12 лет. В один вечер мать попросила меня собрать урожай яблок в саду, а сама, вместе с братом взяла кое-какой товар для продажи, и пошла на рынок… Больше я ничего не знаю, синьор…
– Хорошо, я понял – отрезал Угр, словно он торопился на светский раут.
– Иди домой, – в голосе королевского советника снова прозвучали добродушные нотки, – возьми, вот этот презент от меня. И он отдал мальчику карманные часы с королевской гравировкой, за которые иные оценщики Лантивии отдали бы целое состояние.
– Возможно, я ещё попрошу тебя об услуге, а пока торопись, пока я добрый.
Через несколько секунд дверца повозки захлопнулась, оставив недоумевающего подростка, разинувшего рот, стоять посреди булыжной мостовой, почти на самой границе отделяющей город от предместий. Мальчик постоял ещё с минуту и бросился домой.
Так повелось, что, помня об участи своего предшественника, Сатарп следил за передвижениями своих родственников, почище чем иное разведывательное ведомство следит за потенциальными шпионами – иностранными дипломатами. Чаще всего, под видом горожан, пекарей, простых зевак, клоунов, выступали специально обученные лейб-гвардейцы, но с течением времени, королевской гвардии откровенно надоело заниматься ерундой, обряжаться во всякие чудные, а то и откровенно грязные и промасленные одежды, и выдавливать из себя улыбку при виде столь августейшей особы, да и опасение, что в рядах каждый год проходящей по дорожкам королевского сада военной процессии кто-то из семьи заметит знакомое лицо, вынудило Сатарпа идти на радикальные меры по обеспечению безопасности. И если взрослым ещё можно было объяснить, что кругом враги, и надо опасаться, то мальчонка мог и не внять увещеваниям. Это, кроме того было сложно сделать ещё и по той причине, что Сатарп создал культ коленопреклонения