«Все равно разболтают ведь, хоть языки им вырезай! Эх, ладно, может заслужу очередную звезду позже, пусть не так помпезно, но награда есть награда, это ещё 400 таллеров прибавки к жалованию, а жена довела, хочет домик на острове, я бы её в тюрьму отдыхать отправил бы, будь моя воля…» -подумал он про себя и кисло ухмыльнулся. В сыске давно шел слух о непокорном и буйном нраве г-жи Войчич.
Учитывая, что муж днями напролет пропадал в самых злачных кабаках и бильярдных, в этом не было ничего удивительного.
Войчич обернулся напоследок, и увидел белый чепчик и милое лицо хозяйки борделя, которая вышла, как бы для того, чтобы развесить свежепостиранное бельё на веревках, а по большей мере для того, чтобы посмотреть на задержание. Он заметил, с какой, елесдерживаемой, яростью она смотрела на их бричку. Даже губы побелели. А сзади, за хозяйкой трактира выбежали дети, и стали хвататься за юбку матери. Войчич понял, что сейчас ему намного более симпатична эта женщина, чем та размазня, которая сейчас поедет в карете вместе с ним.
«Наверное, её муж сейчас в ополчении. Как же мир тяжек для таких людей, всю жизнь горбатятся на самых черных и отвратительных работах, и вот, единственный раз в их жизни вспыхивает в их жизни огонь чего-то на их взгляд романтического, светлого, справедливого, единственный раз выходят они на просторы жизни и ногой сразу попадают в капкан жестокой реальности. И нет им оттуда спасения. И так год за годом, поколение за поколением, так что хоть и вовсе с серости не вылезай. Сама жизнь делает их такими, понуждает к серости»
Почему он сам выбрал именно эту специальность? Наверное, потому, что был жестким прагматиком и брал у жизни лишь то, что она ему давала, и надо сказать давала с избытком. А именно дар понимать и просчитывать ситуацию. При этом был ли он хорошим человеком? Нет, но, если мы зададимся вопросом был ли он профессионалом, ответом будет, безусловно, да.
Так они доехали до ближайшего леска, да это наверняка и нельзя было с полной уверенностью назвать лесом, так пролеском. В таких лесках всегда сначала идут ряды тонких, как вытянутые руки бедняков, берез, и только потом редкие сосны.
Солдаты выпихали растерявшегося Погрота из тарантаса. Тот настолько был растерян, что даже не сопротивлялся, когда его подвели к белому стволу березы, он смирно проследовал за конвоем, правда было заметно, как его глаза стали мокрыми от слез.
Войчича это уже начинало нервировать.
– Ну, что ты тут нюни развел, – обратился он к семенившему