Справедливости ради следует признать, что постепенно за перестроечные годы уровень внутриаппаратного хамства все-таки снизился. Прежде секретарь ЦК мог позволить себе в отношении подчиненных что угодно, заведующий и замзавы отдела – почти все. Миндальничать с нижестоящими просто не представлялось возможным. Этого не оценили бы сами подчиненные. Господствовала рабская психология. Помню, один партийный товарищ, причем хороший и умный, следующим образом сравнивал В. Воротникова с С. Медуновым (первый сменил второго на посту руководителя парторганизации Краснодарского края).
– Знаешь, – рассуждал он, – все-таки Воротников не лидер. Со всеми за руку здоровается, беспрерывно говорит «спасибо» и «пожалуйста», пропускает клерков в дверях. Другое дело Медунов. Он хозяин! Идет напролом, из глаз грозные молнии. Чувствуешь силу.
– Но ведь Воротников честный человек, а Медунов?.. – пробую я переубедить собеседника.
– Это уже второй вопрос, – парирует он, – лидер должен все-таки быть лидером.
Подобное представление о лидере было характерно не только для аппаратчиков. Знакомый дипломат возмущался советским послом в Сингапуре. «Это не посол, – утверждал он, – а так, тряпка. Гуляю я однажды по Сингапуру. Мимо едет он в лимузине под государственным флагом. Увидел меня, остановил машину и предлагает подвезти. Разве допустимо опускаться до такого?»
Спрашивается, как начальству можно было не вести себя по-хамски? Ведь мы добивались, требовали того сами!
Обратимся теперь к заповеди № 9. Хочу, кстати, пока еще не совсем поздно, подчеркнуть: нумерация заповедей не несет особой смысловой нагрузки, первая или третья не важнее шестой или десятой. И уж, конечно, девятая заповедь не уступает по значению восьми предыдущим.
Заключается она в железобетонной преданности организации. Как в том анекдоте о КГБ, который славился аналогичными традициями. Гость с Кавказа вошел в Мавзолей и при виде саркофага начал громко восклицать: «Ленин – как живой!». К нему подскакивает товарищ из органов и требует прекратить хулиганить. Но кавказец не унимается: «Понимаешь, друг, Ленин – прямо как живой!». В конце концов смутьяна увозят на Лубянку. Там на допросе он продолжает восхищаться: «Ленин – как живой!». Седовласый полковник в роговых очках вкрадчивым голосом осведомляется у задержанного:
– Гражданин, вы знаете, где находитесь?
– Ленин, говорю, как живой!
Полковник поднимает тон на пол-октавы: «Повторяю, вы знаете, где находитесь?».
– Послушай, правда, Ленин как живой!
И здесь старший офицер