Неплохо было читать Ленина на собрании и на виду у всех жирно подчеркивать гениальные мысли. Один коллега так увлекался демонстративным чтением вождя, что штудировал его труды даже в переполненных вагонах метрополитена. Там, правда, преобладали случайные и никчемные люди, но могли попасться и свои. Я же видел его, жадно впитывающим бессмертные идеи, на перегоне «Третьяковская» – «Площадь Ногина» (ныне «Китай-город»). Вполне вероятно, что подобную сцену лицезрели и другие «братья по сословию».
В почете были цитаты из Ленина. Секретари ЦК, поручая консультантам подготовить очередной доклад, требовали подкреплять основные тезисы ленинскими откровениями. И те, не испытывая ни малейших угрызений совести, выдергивали из контекста несколько фраз, которые звучали подходяще. С помощью манипуляций в одном случае благословлялись рыночные механизмы в экономике, в другом – они начисто отвергались. Восхвалялись либо поносились (в зависимости от заказа сверху) сотрудничество с иностранным капиталом, демократия на производстве, разделение партийных и государственных функций. Когда консультанты не справлялись, недобирали перлов, секретарь ЦК самолично доставал с книжкой полки томик вождя и извлекал оттуда ладно звучавшую мысль.
Преданность великому делу доказывалась и с помощью различной символики. Каждый начальник, помимо настенного портрета Ленина, хранил в кабинете и бюст основателя Советского государства. Одни предпочитали размером побольше, другие, напротив, видели шик в максимальной миниатюризации облика Владимира Ильича. Варьировались в зависимости от вкуса хозяина материал и цвет бюста: от стали до мрамора, от белого до матово-зеленого. Как правило, держали одного-двух Лениных, но имели место и исключения. Секретарь ЦК Демичев собрал целую коллекцию ленинских бюстов. В его кабинете их было, наверное, больше, чем в музее Ленина.
Большое значение придавалось произнесению здравиц в честь вождя партии и пролетариата. Даже на внутренних совещаниях опытный аппаратчик величал пролетариат самым передовым, совестливым, стойким, умным классом. При этом на практике партиец всеми способами старался отгородиться от рабочих и уж во всяком случае не пропустить их к спецпайкам и спецдачам. Максимум усилий прилагалось к тому, чтобы никто из отпрысков никогда, даже на один день, не стал рабочим.
В то время как высокопоставленные папы лобызались с партизанами из африканских саванн и грозили увесистым кулаком империализму, их детки десятилетиями представляли Советский Союз в Париже и Нью-Йорке, Бонне и Риме. И оторвать их от капиталистической «соски» невозможно было никакими ухищрениями. Один такой начальник, всю сознательную жизнь раздувавший меха холодной войны, умудрился пристроить на загнивающий Запад всех детей, а также племянника и брата с семьями.