В комнате удушающе пахло цветочной водой надсмотрщицы и лекарственными настойками, плошки с которыми в изобилии стояли на стуле рядом с кроватью. Из окна также несло отнюдь не розами. Веста как раз пыталась определить, от какого из запахов ее мутит больше, когда вернулась Галочка.
– Ты зачем окно отворила? Не велено! – прикрикнула она, ставя чашку с ароматным бульоном и сухариками на стул. К окну метнулась с такой скоростью, точно Веста сделала нечто неприличное.
Медоедка, не раздумывая, передвинулась и загородила с трудом добытый, хоть и не чистый, воздух.
– Кем не велено?
– Челяди открывать окна запрещено, – Галка хищной птицей кружила вокруг, но прикасаться чужачке боялась. Только и осталось, что злобно зыркать, да фыркать от ярости.
– А я гостья. Отлежусь уйду!
– Гостья значит? – процедила надсмотрщица надменно и кинулась за дверь.
«Ябедничать пошла!», – сообразила Веста и зацепилась за грязный подоконник. После пережитого «боя» болтало сильнее и кровать, вдруг, показалась кошмарно далекой. Она уже пожалела о том, что не уступила сразу, но противная ящерица до того раздражала, что молчать и улыбаться получалось не всегда.
Игидар вошел с видом величайшего одолжения. Брезгливо сморщил длинный породистый нос, откинул прядь пегих волос и прищурил черные глаза. Он прошелся по горнице, будто бы измеряя ее шагами, глянул во двор и негромко спросил, буравя Галочку тяжелым взглядом:
– Почему моя гостья до сих пор здесь? Разве я не распорядился перевести ее в господскую светлицу?
– Виновата, ваше высокородие! – сиделка бухнулась на колени и стукнулась лбом об пол.
Князь поджал губы, словно увидел нечто гадкое. Ткнул Галку кончиком чебота.
– Встань. Иди готовь горницу. Та, что поближе ко мне, – он усмехнулся и добавил: – Моя гостья достойна самого лучшего.
Надсмотрщица умчалась с такой скоростью, что Веста лишь изумленно охнула. Игидар расценил это по-своему. В два шага он пересек комнатушку и крепко обнял Весту.
– Рано тебе стоять. Давай в постель. Я подержу. Раз…
К такой далекой близкой кровати Веста добралась не без труда. Шагая под его счет, она никак не могла определиться насколько пристойно происходящее. Одной не дойти, а с ним, ужас до чего, неловко. Князь, как заботливая нянюшка, укрыл лоскутным одеялом и, смерив масляной улыбочкой, выскользнул за дверь. Медоедка осталась разбираться в скачущих, как блохи, мыслях. Милость Светлейшего князя вызывала дрожь и оторопь. Знай она чем обернется спор с Галкой, заткнула бы рот подушкой. Чтоб наверняка. А теперь остается уповать на Зверя всемогущего. Другой защиты в княжьем терему у нее нет.
Новая горница разительно отличалась от прежней. Она оказалась до того большой, что Веста испуганно спросила:
– А кто тут еще живет?
– Только Ваше благородие, – Галочка угодливо согнулась, сверкая