И потому, когда серым и во всех отношениях хмурым утром курьер привёз вести из Виндзор-холла, Генрих им не поверил. Да этот Эш издевается! Конечно, кто угодно мог умереть, пусть и внезапно – все мы смертны. Но заносчивый фейри всегда казался императору чуть менее смертным, чем остальные. А порой и намного менее смертным.
В храме было сумрачно: медовые тонкие свечи горели слабо, тускло и, вдобавок, чадили. У Генриха зверски болела голова, а чёрный цвет лез в глаза, тревожа и наводя тоску. Дамы, упакованные в чёрные глухие платья, в шляпках и частых вуалях, закрывающих лица, – одинаковые, как куклы, сидели, склонив головы. Их кавалеры, тоже в чёрном, с лицами сумрачными и торжественными, слушали хор. Никто не проронил и слезинки.
Генрих прижал руку в чёрной перчатке ко рту и попытался отдышаться. А потом, когда стало полегче, снова посмотрел на герцога. Виновник торжества, чью юность срезали до срока, утопал в белых розах, покоясь в обитом бархатом гробу. Облачённый в свой единственный чёрный костюм, Эш казался мирно спящим, и по тому, как тихо он лежал и слушал этот бред, Его Величество вдруг ясно понял, что всё это, похоже, правда. Что его придворный маг, компаньон детства, неуправляемый фейри действительно покоится здесь, сейчас. Что он действительно мёртв.
«Но как? Эш?» – беспомощно подумал император, глядя на закрытые глаза герцога, на его неподвижную грудь, на тонкую красную полоску, выглядывающую из-под шейного платка. Она была не больше царапины, но Генрих решил всё равно отправить в Виндзор-холл графа Цевета, главу Тайной полиции. И этих… его полукровок. «Пожар» – официальная версия гибели герцога Виндзора. Все видели огонь, полуживую герцогиню вынесли из горящей комнаты. Но кто-то из лакеев проговорился, что в спальне, старательно потом прибранной, на полу были нарисованные кровью странные знаки. Здесь точно замешана магия, но кто оказался настолько силён, чтобы убить настоящего фейри и чуть не прикончить его жену-ведьму? Другой фейри? Исключено – они столетиями не показывались в мире людей. И зачем?
Император взглянул на замершего в изголовье гроба Ричарда – никому отчего-то не казалось странным, что камердинер, а не близкие друзья и родственники занимает место главных скорбящих. Впрочем, чему удивляться? Вся столица давно уложила эксцентричного герцога в постель со своим тихим валетом. А герцогиня была не в том состоянии, чтобы присутствовать на церемонии.
Его Величество заглянул к ней по приезде – конечно, она же носила будущего придворного мага, теперь единственного и особенно нужного