– Будь у меня корабли со златом-серебром, без всякой игры отдал бы, – сказал Алешка, как только девица приблизилась.
– Ой, Алешенька, так ли? Как нет кораблей – так и отдал бы, а как есть – так и побоку? – та улыбается.
– Такую красу неземную – и побоку? Не бывать такому, – Алешка отвечает. – А ты что же, как зовут меня знаешь?
– Оттого и знаю, что один только такой добрый молодец на весь город и имеется…
Не поймешь, то ли правду говорит, то ли надсмехается…
– Мимо шла, разговор ваш с Екимом слышала…
Вот как, и его знает!.. Может, она с ним… Алешка насупился.
– Дядюшка сказывал, дощечки ты когда-то нашел…
Ага!.. Дядюшка… Стало быть, родственница Сычова…
– …ты бы в них глянул, может, чего и сказали бы…
Голос ласковый, от самой – глаз не отвести, Алешка совсем голову потерял. Со стороны глянуть – стоит эдакая дубина стоеросовая, рот раскрывши, глаза выпучивши… А девка сказала, и пошла себе дальше, напеваючи.
…Как в избу вернулся, и не помнит. Сел возле сруба на лавку, в ворота раскрытые глядит. С такой рожей, что только по миру идти. Любой, завидев, гривенку подаст, потому как ясно, совсем у парня разум отшибло. Тогда только в себя чуток вернулся, как за ужином ложку с горячим наваром мимо рта пронес, да в ухо… Как и не вернуться, когда отец своей не пожалел и с размаху в лоб дал, аж треснуло. Младшие хихикнули, так и им досталось. Вон из-за стола, опосля всех сядете.
На беду, Алешка в себя-то пришел, а вот где дощечки свои схоронил, позабыл начисто. Сколько лет-то прошло, как он по ним учился. Куда задевать мог? Должно быть, на подкровелье где-то. Чтоб под рукой было, и не сгинуло. В иное место положить – пропадет запросто, а тут – и сухо, и не спросит никто, за чем полез. Лучшего места не сыскать.
Дождался Алешка, пока стихло в избе, вышел в сени и тихонько по лестнице в подкровелье поднялся. Огня с собой не прихватил, потому как пожар запросто устроить можно, так ведь об эту пору в окошко месяц светит. На зиму окошко деревом да мешковиной закрывают, ну так ведь на дворе не зима, чай…
Корзины лежат, сеть растянута, рыба висит, сохнет, пучки травяные, грибы с прошлого года остались, жерди, серпы с косами, прялка старая… Домовина стоит, и колода. Прежде колод две было – отец из леса притащил. Решил из них себе и матери домовины сделать. Одну сделал, а вторую все пока недосуг. Баклуши, кринки щербатые, мешковина, инструмент отцов, старый… Люлька в углу, крепкая, послужит еще. Игрушки Алешкины, голова лошадиная деревянная, на палку насаженная…
В общем, и полезной рухляди, и хлама – полно. Где тут искать – непонятно. Алешка сначала было рукой по крыше шарить начал, за стропилами, потом спохватился. Как бы это ему, мальцу, на такую высоту дотянуться?
Труха сыплется, глаза и нос забивает, за ворот лезет. Того и гляди чих разберет, тогда ой что будет! Вот и шарит по полу одной рукой, а другой – нос закрывши.