Вот и теперь – некто со стороны нагло пытается на неё воздействовать. Да сколько можно! Что им от неё нужно?
Какая уж тут молитва!
Ирис даже скрипнула зубами от негодования. Сжала в кулачке горячие чётки. И решительно устремилась прочь, обратно по коридору, по галерее, навстречу колокольному звону и утру, к монастырским вратам… Конечно, она рисковала. Но… защитный барьер был рядом, верный Али – наверняка тоже, он знал о её привычке вставать рано. Да и не станет она всю оставшуюся жизнь отсиживаться за спинами мужчин и в каретах. Есть вещи, которые приходится делать самой.
Например, объясняться с врагами. Увидеть их, наконец, понять, чем они опасны.
Разведка, как сказал бы Винсент Модильяни? Да, разведка.
– Доброго дня, сестра Агата! – сдержанно поздоровалась она с сонной привратницей. – Откройте, не сочтите за труд, мне нужно…
– Ох, в такую рань – и уже к болящим! – не дослушав, пробормотала пожилая монахиня, выкарабкиваясь из своего привратного домика, как черепашка из панциря, и гремя ключами. – Что, или тяжёлый попался? Надумала с утра проверить? Иди, иди, детка. Да не к воротам – пойдём, я тебе малую калитку открою…
…Старик в балахоне торчал всё там же, под окнами госпиталя, напряжённо всматриваясь в оконца-бойницы монастырской стены напротив. Это от него исходила волна поиска, ментального прощупывания, Ирис почувствовала это сразу, помимо того, что чётки во вспотевшей от волнения ладони стали чуть ли не раскалёнными. И тогда она, можно сказать, с размаху опустила вокруг себя ментальный щит, как учил её когда-то эфенди. Не просто щит – кокон, защищающий со всех сторон. Броню.
Правда, потом за этакую изоляцию придётся расплачиваться сутками магического бессилия – ибо тот, кто отсекает себя от ментального прощупывания и воровства, заодно блокирует и собственные каналы. Потому и используется эта техника нечасто. Зато всё твоё останется при тебе. А вот охотнику за дармовщиной придётся несладко.
Взгляд старика скользнул по её скромно одетой фигурке рассеяно, не замечая… тогда, поколебавшись, Ирис стянула капюшон послушницы, а за ним и платок. Огненно-рыжие кудри, не сдерживаемые более плотной тканью, вспыхнули костром и осели на плечах, спине… Старик встрепенулся – и ринулся к ней. Но тотчас остановился, не пробежав и пяти шагов, словно от тычка в грудь. Это фея вскинула руку, преграждая к себе доступ.
По ответному дрожанию ауры, распознавшей родственную магию природника, она окончательно убедилась, кто перед ней.
– Бран О’Ши, – сказала резко. – Даже не приближайся.
– Ты! Это всё-таки