– Они знают, что Кривой не любимец, – сказал я, повернувшись к Ирке.
Я ведь ни разу не признавался, что я – бывший любимец. Она и без меня догадалась. Ей ничего не надо было объяснять.
– Теперь тебя ищут?
– Они сказали мадамке, что я должен быть здесь, на фабрике.
– Найдут, – сказала Ирка. – Уходить надо.
– Они и вас хотят убить.
– Когда?
– Через пять недель.
– Почему?
– Чтобы не рассказывали, где побывали, что кушали.
Мужики с дубинками снова устроили гонки за недобитой гусеницей – ползун свалился на пол, и началась такая суматоха, что мы могли с Иркой говорить спокойно, не опасаясь, что нас подслушают.
– Давай убежим, – сказал я.
– Обязательно убежим! Только погодим. У меня тут дела есть.
– Дела?
– А что, разве у человека не бывает дел?
– Они за мной придут!
– Пускай приходят, – сказала Ирка равнодушно. – Да не суетись ты, как господская собачонка. Важно не когда приходят, а кто приходит. Подумай ты, голова садовая, зачем мадамке тебя спонсорам сдавать. Она что-нибудь лучше придумает.
– Они ее не будут допрашивать?
– Ты жизни не знаешь. И уж Машкиной жизни тем более.
Транспортер поехал вновь, выплевывая трупы гусениц, и я был вынужден включиться в работу.
Человек ко всему привыкает. К жизни на кондитерской фабрике тоже можно привыкнуть. К концу смены я уже не валился с ног от усталости, а сохранил в себе достаточно сил, чтобы пойти по фабричным дворам и закоулкам, разыскивая место, где можно убежать.
За фабричными корпусами тянулась изгородь из колючей проволоки. За ней были бетонные корпуса, низкие, приземистые; там таились инкубаторы и теплицы, где из яиц выводили гусениц, а потом подземными коридорами подросших насекомых перевозили к нам в цех, на убой, оттуда – на разделку и переработку, фабрика у нас была не маленькая!
Я пошел вдоль изгороди. Все здесь было пропитано застарелым запахом падали.
Изгородь кончалась у ворот. По ту сторону шел красный кирпичный забор. Он был старый, кое-где верхние кирпичи выпали, и если бы отыскать лестницу или хотя бы большой ящик, то можно будет перелезть через забор. Я не задумывался над тем, что я буду делать, когда убегу с фабрики, – я находился во власти страха. Мне казалось, что спонсоры вот-вот вернутся, чтобы забрать меня с собой или пристрелить на месте.
Рассуждая так и крутя головой в поисках лестницы, я зашел в узкий проход между забором и складом и тут услышал впереди голоса.
Я остановился.
– Ты с ней поговорил? – произнес женский голос.
Собеседники были отделены от меня высокой кучей ржавого металлолома.
– Она согласна отправить его к Маркизе. А что ты ей обещала?
– Мое дело.
– Она не обманет?
– Я ей достаточно пообещала.
Тут я узнал голос Ирки. Конечно, это голос Ирки! Я не узнал его сразу только потому, что слова, произнесенные