Они остались вдвоем. Никитин, налив чай, пил его. Ксения, закурив, подошла к окну, вглядываясь во мглу утренних сумерек, сквозь стекло, до конца не отмытое от маскировочной краски.
– Браво, капитан. – Ксения, повернувшись, села за стол. – Ваша активность впечатляет.
– Не могу же я дать заглохнуть машине следствия, – Никитин усмехнулся, глядя в глаза Ксении, – когда ее основной двигатель, извините, хандрит…
– Я и говорю: браво, капитан. – Она отвернулась, почувствовав, как на ее глазах наворачиваются слезы. – И большое спасибо.
– Ксения Павловна? – Никитин вкрадчивым голосом остановил ее уже возле двери. – Ничего не хотите рассказать?
– Не сейчас, капитан!
Она, выйдя, забежала в туалет и плакала там, закрыв лицо руками, едва сдерживая рвущийся наружу рёв. Рев раненой дикой кошки…
***
– Что с вами, Игорь Викторович? – Егоров критически взглянул на перебинтованную голову главврача, усмехнулся над его очками с резинкой, перетянутой поверх повязки. – Вы изменились с нашей последней встречи.
– Издержки профессии, знаете ли… – Главврач потрогал перебинтованное ухо, морщась от боли.
– Я бы рекомендовал вам поберечь себя. – Егоров осмотрел кабинет, портреты медиков с мировыми именами, висящие на стене. – Жертва в вашем лице не поможет ни нашему делу, ни спокойной жизни вашей любимой дочери. Понимаете меня?
– Вполне, вполне… – Игорь Викторович, волнуясь, налил стакан воды и, стуча зубами о стекло, опустошил его. – Мне всё предельно ясно.
– Ну и хорошо. – Егоров открыл портфель, доставая папки и сортируя их перед собой на столе. – Что там с нашим пациентом?
– Агрессия, нечеловеческая агрессия, связанная с контузией, а возможно, – главврач наполнил еще один стакан водой, но не прикоснулся к нему, – и с какой-то психологической травмой, полученной ранее…
– Доктор! – Егоров внимательно посмотрел в бегающие глаза главврача. – Сейчас идет война, если не заметили. Что само по себе и есть большая психологическая травма, основанная на гибели миллионов людей. Вряд ли найдется семья, в которой не погибли бы ее члены. Мы говорим о человеке, который героически воевал в тылу врага, ковал победу, так же, как вы и я, только в условиях, в десятки раз более опасных! Он, понимаете ли, не из санатория после отпуска к нам прибыл, а из самых опасных очагов войны. Конечно, вы находите в нем вспышки необъяснимой агрессии, да и ещё с учетом контузии… Мне ли вам об этом всем говорить?
– Вы не понимаете, – почему-то шепотом проговорил главврач. – Я во время написания диссертации сталкивался в работе с людьми с ярко выраженными психическими отклонениями. Я видел их глаза. Реакцию на окружающее, несвоевременное сужение и расширение зрачков глаз при смене пациентом эмоциональных ощущений; выражение страха, граничащего с диким ужасом, всплески