Ксения прижалась к Василисе, чувствуя ее тепло, закрыла глаза.
– Странные ноты инфантильности в ужасных поступках, – прошептала доктор, по-матерински прижимая Ксению к себе. – Это делает их деяния еще ужаснее.
*
Кабинет. Раскрасневшиеся от мороза лица. Согревающий всех невкусный чай. Часы бьют шесть. Утро. Отодвинуты шторы. Но за окном по-прежнему темно. Тем не менее, самообман, связанный с открытием штор, пробуждает.
– Почему его? Или их интересуют игрушки? – Никитин задает вопрос, ответ на который мучит всех.
– Вероятно, он живет не один. – Олег Ежов мастерит фигурки из бумаги – оригами, ставит на стол чуть кривоватого журавля. – И, принося с места преступления игрушки, дарит их… – он оглядел всех и пожал плечами, – как бы страшно это ни звучало, ребенку или детям.
– Почему он не забрал куклу с предыдущего места преступления?
– Может, не хватило времени… – Ежов, задумавшись, монотонно размешивал ложкой не существующий в чае сахар.
– Или рук… – Михаил закашлялся, увидев обращенные к нему взгляды. – Ну… Мы же не знаем, сколько было там кукол или игрушек, может, мы видели единственную оставшуюся вещь из нескольких.
– Об этом нам может сказать только Катя… – Никитин повернулся к выглядевшей отчужденно Ефимцевой. – Ксения Павловна, вы были в клинике, как там девочка? С ней можно говорить?
Ксения, кутающаяся в пледе и все еще дрожащая от холода или чего-то другого, необъяснимого, не сразу реагирует на вопрос.
– Нет. – Она прикуривает свою длинную папиросу и поднимает глаза на Никитина. – Девочка в тяжелом эмоциональном состоянии, профессор Вяземский… меня отговорил от столь раннего посещения, опасаясь усугубления и без того критического состояния ребенка.
– Вы убиваете себя никотином, Ксения Павловна. – Ежов, не отрываясь от оригами, хмурится.
– Значит, там ничего? – Никитин морщится от внезапно проявленной заботы товарища.
– Пока нет. – Ксения, выпустив дым в потолок, отрешенно отвернулась к окну. – Профессор взял номер телефона отдела и обещал позвонить при первом же улучшении состояния пациентки.
– Мне интересно, как он проникает в квартиры? – Михаил рассматривал фотографии с места преступлений. -Ни следов взлома, ни следов борьбы в районе входных дверей. Ладно днем, но в полночь?
– Действительно, – Ежов начал сгиб очередной бумажной фигурки, – это в период, когда население предупреждено о возможных кражах и ограблениях, связанных с ростом преступлений в городе и области. Они сами открывают ему дверь?
– Возможно… – Никитин задумчиво взглянул на Ефимцеву. – И все-таки меня беспокоит эта инфантильность, проявившаяся внезапно. Насколько я помню, в предыдущих случаях подобного не