Странно иногда распоряжается судьба археологическими открытиями. Один человек может полжизни потратить на изучение научной проблемы, на поиски следов исчезнувших цивилизаций, но все его усилия окажутся тщетными: долгий и кропотливый труд не будет достойно вознагражден. Другой – даже не помышляя об этом, решая совершенно иные задачи, совершает неожиданное открытие. Так случилось с П. К. Козловым, который, не будучи археологом, внес выдающийся вклад в археологическую науку. Мировую славу путешественнику-географу принесли раскопки, проведенные в 1908–1909 гг. в засыпанном гобийскими песками средневековом городе Хара-Хото и в 1924–1925 гг. в гуннских захоронениях, в горах Ноин-Ула, в Монголии. Что это? Слепой случай или запланированная удача? Попробуем разобраться, подробно рассмотреть историю двух экспедиций Козлова, в ходе которых были сделаны эти археологические открытия. Начнем с Монголо-Сычуаньского путешествия, совершенного в 1907–1909 гг.
Завершив написание отчетов о Монголо-Камской экспедиции, Козлов сразу же начал подготовку нового путешествия. «Нет сил находиться в бездействии», – писал он осенью 1906 г. своему другу, секретарю РГО А. А. Достоевскому, – «невыносимая тоска по Азии, такая, какую я себе не мог представить!»[128]. Желание вновь отправиться в путешествие усиливала также информация об очередной центральноазиатской экспедиции шведского исследователя Свена Гедина[129], хорошего знакомого Козлова и, можно сказать, конкурента по географическим открытиям в этом регионе.
Первоначально Петр Кузьмич планировал, что новый маршрут пройдет по Южной Монголии и той части Кама, которая на западе граничит с обратным маршрутом его Монголо-Камской экспедиции, а на востоке – с маршрутом экспедиции Г. Н. Потанина 1884–1886 г. в Ганьсу. Но в силу обострившихся российско-британских отношений после так называемой военно-дипломатической миссии Ф. Янг-хазбенда в Тибет в 1903 г.,[130] в результате которой Далай-лама XIII вынужден был бежать из Лхасы, Министерство иностранных дел не рискнуло отправить российскую экспедицию в Кам.
Весной 1907 г. Козлов вновь поднял вопрос об экспедиции и представил на рассмотрение П. П. Семенову-Тян-Шанскому новый маршрут, изменив посещение Кама на изучение северной части провинции Ганьсу. После получения его предварительного согласия Козлов, как офицер при Генеральном штабе[131], доложил своему непосредственному начальству о «желании ИРГО организовать экспедицию исключительно для научного исследования малоизвестных до сего времени областей Монголии и северо-западной части провинции Ганьсу и поручить ведение названной экспедиции ему, Козлову»[132].
Этот маршрут вполне устроил Министерство иностранных дел, поскольку «никаких неудобств и возражений» с точки зрения политической не вызывал, при условии, что подполковник Козлов будет строго придерживаться намеченного пути, «не вдаваясь в области, связанные с Тибетом»[133].
П. П. Семенов-Тян-Шанский представил проект новой экспедиции Козлова 24 мая 1907 г. на рассмотрение Совета РГО. При обсуждении вопросов ее финансирования