Назад она вернулась чем-то озабоченная. Несмотря на кипевшие в ней ревность и неприязнь к Дворниковым, при мне она выглядела спокойной и уравновешенной.
Она подошла к лавочке, села на свободное место и молчала. На ее щеках ходили желваки, и взгляд не предвещал ничего доброго. Инстинктивно я поняла, что предстоит серьезная беседа. Знать бы только, о чем.
Наконец, мама стала говорить. Ничего серьезного: о том, о сем. Поинтересовалась успехами в школе, все ли нормально в отношениях с друзьями. Раньше это мало ее интересовало. У меня от нетерпения вспотели ладони, так как всегда считала, если хочешь что-то донести до человека, не ходи вокруг да около, а излагай суть сразу, без обиняков.
Наконец, разговор вошел в нужное русло:
– Мне, Оля, надо с тобой серьезно поговорить. Сегодня краем уха я услышала, что тетя Ксения хвастает, будто ты для нее почти дочерью стала. Разве может быть такое? Мать должна быть одна. И это я, – все громче распалялась она.
– Никто и не отрицает твое материнство. Может, она имела в виду общие со мной интересы?
– Я не знаю, что она имела в виду. Но считаю, что подобные разговоры надо пресекать. Сейчас она заявляет, что они с сыночком тебе ближе меня, что ты от них подарки принимаешь. А это означает только одно: я плохая мать. И не обеспечиваю тебя необходимыми вещами. А что дальше будет?
– Какие еще подарки? – недоуменно посмотрела я на мать.
Мать хорошо знала: я обидчива и открыта, того же ожидаю от окружения. Мне и в голову не могло прийти, что для достижения цели она станет пользоваться не дозволенными средствами. Спокойствием и уравновешенностью матери удалось усыпить мою бдительность.
– Хотя, если честно, – подумала я, – в этом есть доля правды. Даже в старших классах я ходила в обносках. Когда мать перелицовывала пальто, то пуговицы пришивала не на месте старых проранок, чтобы скрыть их, а между ними. Наверное, ей доставляло удовольствие, когда я от стыда прятала глаза в компании друзей и подруг.
Стоило поглядеть на мои вещи, каждый видел, что оно с чужого плеча. Все одноклассницы в отличие от меня хорошо одевались. И это придавало им уверенности, а мне какой-то обделенности и стыда.
– Ну, разными там открытками, рисунками, носовыми платочками и всякой дребеденью.
Я понимаю, для тебя это просто знаки внимания, память. А из ее слов получается, будто я совсем не забочусь о тебе.
Это для меня было ударом. От слов, казалось, меня обдало кипятком с ног до головы. Я никогда не приняла бы дорогих подарков. А поздравительные открытки и рисунки товарища, – разве это подарки?
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской