– Как тебе не стыдно? Неужели тебе все равно, что ненавижу тебя? Каждое твое движение ненавижу! – Ее обидные слова только подзадоривали взбешенного Ваську:
– Плебей! Грязный насильник! Отпусти, иначе снова окажешься в тюрьме!
– Молчи, паскуда. Я и только я буду твоим хозяином.– Ничто не трогало Васькино сердце. Он сильно желал ее. При этом бил ее и швырял, ударяя головой о стену, пока не получил желаемое. Нечеловеческий вопль вырвался из ее напряженного горла. А он трусливо зажимал поочередно своими грязными руками то рот жертвы, то горло:
– Заткнись, я и один, как видишь, с тобой справился. Я получил свое. Не помогли тебе ни гордость, ни ум. Я – твой хозяин. А ты – моя жертва. Теперь хоть вой, хоть, плачь, ты моя. Заткни теперь в одно место свои несбыточные мечты о другом! Я и только я – твой навеки! Где же твой любимый? Почему тебя не спасает?
Он лез к ней целоваться и тряс тело до тех пор, пока не обессилел. Наконец, алкоголь свалил его. Он кулем упал на пол. Надя забилась в угол, натянув на себя обрывки одежды. При этом слушала его омерзительный храп. Она не знала, как теперь будет жить. Мечты о прекрасном будущем с любимым человеком прервались в этот страшный вечер.
– Тварь! Жаль, меня не было рядом с ними. Я бы ему – гаду – показала желание… надолго бы он забыл о нем. Где ты тут видишь чувства? Кто любит, никогда не поднимет на любимую руку. А твой братец просто эгоист и садист в одном лице.
Потом я встретилась с Сергеем:
– Я услышал плач, даже вой, вопли из сарая, когда шел домой.
Решил, надо узнать, что случилось. Заглянул туда. Надя с огромными глазами на лице, в слезах и крови, забилась в угол. Вся дрожит и воет, как голодный волк на опушке. А этот поддонок распластался по земле с улыбкой на лице. Я помог сестре встать, несколько раз пнул его изо всей силы в бок. Он даже не шелохнулся. Довел Надю до дома, стараясь избегать встречи со знакомыми. Платье на ней разорвано, лохмотья, грязные и окровавленные, висят по сторонам.
– Пап, такое дело…
– Что-то случилось? – Не оборачиваясь, спросил отец. Он в гараже строгал дощечку для книжной полочки.
– Случилось непоправимое. Я Надю в сарае нашел…
Отец бросил работу. На лице его заходили желваки:
– Что с ней? Она жива?
– Жива-то, жива! Но Васька надругался над ней!
– Где моя доченька? Моя гордость и отрада!
– Да в комнате она. Сидит, молчит, только воет страшно.
– Убью гада! Где он?
Мы отправились в злополучный сарай за насильником. Теперь уже вместе с отцом мы тормошили и пинали его. Он только мычал и беспорядочно отмахивался руками. Пытались поднять его, но тот опять сваливался назад. Тогда я отправился на станцию за его матерью.
Узнав о случившемся, его мать взмолилась, упав на колени:
– Ради Бога, не подавайте заявление в милицию. Он ведь и так травмированный. Я воспитывала детей одна. Из-за нехватки денег