– Выше ногу, шире шаг, мать вашу… мы вас научим, как Родину любить! – командуют марширующими по плацу курками вконец обнаглевшие от полной безнаказанности сержанты.
Эта строевая подготовка – исключительно важная для ведения боевых действий вещь. Нам же придется к противнику строевым шагом подходить. Грудь вперед, живот втянут, чеканя шаг, подход к душману: «Товарищ душман! Разрешите в вас выстрелить? Есть лечь трупом! Разрешите выполнять?!»
– Рота-а! Смирно! Ша-агом марш!..
Идет рота прямо с плаца в солдатскую столовую, стараются чеканить шаг курсанты. Жрать охота – аж сил нет; слюни кипят, всей душой стремишься к горячим кастрюлям, а телом здесь.
– Рота, смирно! Равнение налево!
Строй курсантов проходит мимо взводного офицера, очень стараются новобранцы-курки держать равнение на командира. Недовольно морщится невысокий, давно пересидевший в должности командира взвода офицер – херово идут воины-десантники.
– Вы что, мало их е…ли? – сурово укоряет товарищ старший лейтенант сержантский состав.
– Будем их в личное время тренировать, – уверенно обещают сержанты. – Так вздрючим курков, что через пару суток можно хоть на парад их отправлять. Таких тонких, звонких и прозрачных.
Взводный удовлетворенно кивает. У нас в роте такие младшие командиры, что слово с делом у них не расходится. Обещали вздрючить, значит, вздрючат.
– Рота, стой! – коротко, властно командует офицер.
Замирает перед входом в столовую строй, урчат голодные желудки.
– Ро-ота! Слева в колонну по одному, для приема пищи… бего-ом марш!
Ну вот и обед; пожрем, чуток передохнем – и с удвоенными силами побежим учиться любить Родину.
Кормили, в общем-то, нормально. Непривычно после домашних разносолов, а так ничего. За столом не едим – заглатываем пищу. Быстрее, быстрее забить желудок! В моей алюминиевой тарелке остается здоровенный кусок вареного свиного сала, такое противно-жирное на вид. Знаю: если не съем его, голод будет мучить весь оставшийся день. Закрываю глаза и, не жуя, с трудом пропихиваю в пищевод кусок. Провалилось сало в желудок, можно открыть глаза. С интересом наблюдаю за соседом – он аварец, призван из горного аула Дагестана. Уже второй день как отказывается есть свинину, а его никто и не заставляет. Не хочешь? Ну и не надо! Сегодня пошел третий день его службы. У аварца закрыты глаза, на лице гримаса мучительного отвращения, во рту кусок вареного сала, с губ капает жир. Да, голод не тетка! Через неделю он, принимая пищу, уже не закрывал глаза, не морщился, а с вожделением прожевывал балтийскую свининку и шарил взглядом по столу: «А