Отпусти добро. Как избавиться от комплекса «хорошего человека» и обрести свое истинное «Я». Андреа Мэтьюз

Фирманом и Джила. Во-вторых, от ребенка требуется присваивать «теневой» психический материал других, то есть темное содержание подсознания. В случае самоидентификации хорошего человека на него проецируется все то неприглядное, что остальные члены семьи присваивать не хотят: эмоции, которые они не хотят переживать, и ответственность, которую они не хотят на себя брать. В оставшейся части этой главы мы рассмотрим, как выглядит превращение в семейного козла отпущения – с точки зрения как родителей, так и ребенка – и как этот процесс способствует самоидентификации хорошего человека. Существует несколько возможных сценариев того, как родительские проекции превращают ребенка в козла отпущения. За годы работы мне удалось ясно увидеть, как это происходит, и похожие случаи из моей практики оформились в единую картину. Далее я приведу несколько обобщенных примеров, иллюстрирующих вышесказанное.

      Первый сценарий. Ребенок нежеланный, и поэтому им полностью пренебрегают, то есть эмоционально отчуждают. Его совсем не замечают до тех пор, пока он не начнет вести себя настолько безобразно (на самом деле речь идет всего лишь о легкой форме плохого поведения или о неблагоприятной ситуации, например болезни), что родитель вынужден обратить на него внимание, чтобы либо наказать, либо как-то спасти свою репутацию в глазах окружающих (друзей, знакомых). Ребенок никогда не удивляется наказанию, поскольку интроецировал убежденность в том, что заслуживает его. Он чувствует, что как-то досадил родителю уже тем, что родился, поэтому наказание для него – естественное следствие того, что он живет. Чтобы избежать наказания и все же ощущать хоть какую-то причастность к своей семье, он должен стать невидимым. Таким образом, главной его задачей становится научиться быть невидимым. Такой ребенок вырастает в убеждении, что худшее, что он может сделать, – это подать признаки жизни.

      Второй сценарий. Родитель демонстрирует почти инцестуозную близость с ребенком, постоянно лишая его истинное «Я» всего, что содействовало бы его росту и развитию. Такой ребенок из-за близости родителя зачастую становится эмоционально недееспособным, поскольку спроецированная на него родительская потребность в близости захватила все его детское сознание, то есть ребенок не имеет доступа к собственным эмоциям. Во взрослом возрасте, став более сознательным, он может оглядываться назад и удивляться, как ему удалось пропустить столь многое из того, что действительно происходило между ним и родителем. Он пребывает в иллюзии чрезвычайной близости с родителем и даже физически старается быть рядом с ним, лишь бы угодить ему, потому что чувствует, что расстроить родителя означает потерять его. Став взрослым, такой ребенок в определенные моменты может осознавать, что близость с родителем душит его, но лишь задумавшись об этом, он тут же испытывает первобытный страх смерти, к которой приравнивается это осознание. На самом деле такой ребенок интроецирует все давние неудовлетворенные родительские потребности в