хоть и не мог того желать.
Когда же до него дошла пора
сдавать оружие тогда —
поступком очень удивил,
и заграничный мир сим покорил.
Он золотую саблю вынул,
пожалованную за Порт-Артур,
и громко всем солдатам крикнул:
«Даже японцы – русские враги,
и те оставили мне моё оружие,
вы тоже русские враги,
так не дождётесь же и вы!»,
И свою саблю зашвырнул за борт.
И это – главный был аккорд
в его последующей судьбе.
Жест адмирала обошёл страницы
газет в России, за границей,
и популярным его сделал
в нормально мыслящей среде.
Потом он был, как будто приглашён
в Америку, где, якобы был он,
с той русской миссией, с которой
Россию спас бы он потом.
Но там он понял – всё не то,
он просто выслан Керенским23 за то,
что правительство их Временное то,
он критиковал уж очень рьяно.
Колчак всегда твердил упрямо,
что демократия – разгул
неправильных суждений,
что Русь погубит всё равно.
Он понял, что ему дано,
уже совсем немного времени,
развал России тяжким бременем
ложился грузом на его плечо.
Он выехал в Норвегию,
потом он в Англии бывал,
а в это время карнавал
в России обороты набирал,
круги особые элитные хотели,
чтобы диктатор новый стал.
На эту должность только две
сильнейших личности претендовали —
Колчак и генерал Корнилов24,
но знали все,
что будет лишь Колчак.
Он был ярчайшей личностью,
интеллигентом,
он мог воспользоваться сим моментом,
чтоб революцию в России остудить.
Гремела Мировая Первая война,
он понял – только лишь она
является единственной той силой,
что сможет всё остановить тогда —
и демократию, анархию,
и всех большевиков. О, да,
он понял главное тогда,
и он пытался это сделать,
но мысль истории в России
совсем иною стала навсегда.
Колчак Россией грезил. О, страна
она растерзана была,
и пламенное сердце Колчака
хотело лишь спасти её тогда.
И он объединился с англичанами,
и вновь забросила его судьба
в Китай, Японию, где воевали, как тогда,
затем Дальний Восток,
и, наконец, Сибирь.
В то время в огненную пыль
сметали разные сословия
Деникин25, Алексеев26 и Чернов27,
Корнилов, Болдырев28, Краснов29.
Русь раздербанивали вновь.
Чтобы остановить всё это,
Колчак