Каменная книга. Елена Новикова

гувернантке. Жена была не только жива, но еще и довольно прилично выглядела для соперницы Зои Яковлевны – да она и была лет на двадцать моложе. «И правда, разве придет в голову ревновать к старухе?» – подумала Анна Владимировна. Сама Наталья Дмитриевна смогла дать такую характеристику Зое Яковлевне, какую только и может дать добрая барыня прислуге – «исполнительна, надежна, ответственна». Но вот ребята, которые уже давно выросли, вспоминали ее с нежностью, и большей частью какие-то общие тайные хулиганства – как кидались шишками в окно отделения милиции, и как выглядывало разъяренное лицо сержанта – «каждый раз на полтона выше» – так комментировала Зоя. Или как «убегали из дома» на целый день, взяв с собой луковицу и буханку хлеба, жили в лесу, строили шалаш, в котором прятались от «бомбежек», жарили хлеб прямо на костре. Они оба, и Саша, и Гриша, к большой удаче, в момент приезда Анны Владимировны оказались в Москве, хотя один читал лекции чуть не в Бостоне, а второй работал по контракту где-то в Австралии, «занимаясь тем же, чем и здесь, только за деньги». На похороны няни ни тот, ни другой просто не успели приехать, и очень об этом сожалели.

      Весна приближалась. Ее звонкие шаги слышались то тут, то там, последний, рыхлый снег проваливался под ногами, находили среди льдов себе русло маленькие живые ручейки, журчали о чем-то без умолку. Детвора строила плотины, заводи и гавани, и даже среди совсем взрослых школьников нарасхват шли детские пластмассовые совочки. Анна Владимировна тоже чувствовала в душе подъем, даже купила себе цветной шарфик на шею, из дешевых, и губную помаду.

      Зашла как-то и Зоя Яковлевна, чуть не по-соседски. Присела, барабаня пальцами по письменному столу, хитро взглянула на разложенные тетрадки. Анна Владимировна хотела было предложить чаю, но времени было жалко, столько вопросов хотелось задать.

      – Задавайте, что с Вами делать, – прочитала ее мысли Зоя Яковлевна, – если не догадаться…

      – Я про Ирину… Ирину Вы простили?

      – Простила, не простила – какая разница? Дочку ее кто в войну кормил? Папашу-то, чай, расстреляли…

      – Да, дочку Ирины и Аркадия, – задумалась Анна Владимировна, и вдруг что-то ее словно озарило: – так что, Вы всех его детей воспитывали?