– Ты не хотел поднимать панику?! – в священном негодовании воскликнула Ева. Не нужно было подслушивать под дверью, чтоб услышать ее возглас. – Ты вообще в своем уме?
Никакой другой реакции Генри Смоллет и не ожидал.
– Ты вообще понимаешь, что…
– Это был не Ник Моро, – отрезал Смоллетт.
Ева замерла с широко раскрытым в невысказанном возмущении ртом. Видимо, это была ее основная версия и первое, что пришло в голову, стоило ей услышать о трупе.
– Это был не Ник Моро, – повторил инспектор приглушенно, хоть и особого смысла пытаться сохранить тайну находки в лесу уже не было. – Я не хотел скрывать это вечно, как ты подумала. Нужно было переждать, пока уедут журналисты.
– Журналисты?
– Да, тогда в город посъезжались журналисты с половины страны, помнишь? После двух недель исчезновения Ника.
– Двух недель? – Казалось, Ева сейчас взорвется от негодования и желания треснуть инспектора одной из его папок. – Спустя две недели после исчезновения ребенка нашли труп, и ты решил об этом умолчать?!
– На время, – уже жестче проговорил Смоллетт. – Ты головой своей подумай, если бы все узнали тогда о трупе, журналисты бы не уехали так быстро, началась бы паника, а те, кто причастны к исчезновению Ника и убийству того парня, залегли бы на дно и их бы уже не нашли.
– А так, конечно, нашли, – ввернула Ева, хлопнув по столу. – Разное было между нами, но вот этот твой идиотский поступок я не смогу понять.
– Я тоже не смогу понять многие твои поступки, какие – ты знаешь.
– Идиот, – прошептала Ева. – Я же тогда работала над делом Ника, каждые три дня приезжала в Оукберн… понимаешь, что не умолчи ты об этом трупе, все было бы иначе? Идиот.
– Это был не Ник Моро, – процедил сквозь зубы с упором на каждое слово инспектор. – И не имел к нему отношения.
Еву, насколько помнил Генри Смоллетт, вывести из себя было практически невозможно, но, видимо это достоинство не распространялось на работу. И особенно на что-то, что связано, пусть и косвенно, с Ником Моро – парнем, который поднял ее уровень благополучия на пару ступень выше.
Сменила гнев на относительную милость Ева лишь когда они покинули участок чтоб, во-первых, избавить коллег от соблазна подслушать и запустить (пусть ненароком) новую сплетню, и, во-вторых, чтоб перекусить.
Вести Еву Шеридан в дом на обед – идея сомнительная. Конечно, Кларисса не кинется на нее с ножом и сцен при ней устраивать не будет, но это было бы как минимум глупо, и, как максимум, опасно. В закусочной же единственной опасностью могло быть лишь пищевое отравление. Ну и все те же длинные языки, которые вмиг почувствовали себя в своей стихии, когда Генри Смоллетт и Ева Шеридан сели за один стол.
– Его звали Ларри… или Барри Бейкер, – сказал