– Степан Степанович, все будет как надо. Машенька у нас – ас. Не вы первый попадаете в ее прекрасные руки.
– Михаил Васильевич, я вас удалю, – предупредила Машенька.
– Молчу.
Да, у нее были руки настоящего хирурга. Это сразу же про себя отметил Иван Григорьевич. Мышцы, перебитые пулями, она брала нежно, как будто это было тельце ребенка, которому нельзя причинять боль. И раненый это чувствовал. Он был в сознании, пытался улыбаться, как бы давая понять, что действительно все будет как надо, и когда ему придется рассказывать об этой операции, мало кто поверит, что его оперировал не хирург, а медсестра заводского здравпункта.
Завод по старой памяти по-прежнему называли «почтовым ящиком», хотя секретного здесь уже ничего не осталось: оборудование закупила американская фирма «Локхид», но его пока еще не вывезла и не уничтожила. Да и рабочие с демонтажем не торопились, зная: не будет оборудования – не будет и работы…
Раненому вливали донорскую кровь прямо из руки добровольца. И донор тоже подбадривал раненого:
– Держись, Степан Степанович…
«Какой же он Степан Степанович, – недоумевал Иван Григорьевич. – Он небось Мухаммед Хасанович или Хасан Мухаммедович».
Чем он занимался в Прикордонном и почему в него стреляли, а теперь тайком оперировали в заводском здравпункте, для Ивана Григорьевича оставалось загадкой. Он лишь предполагал, что это и есть тот самый человек, который покупает технические идеи. Не раньше, как вчера, Анатолий Зосимович обмолвился: «Мы вынуждены продавать свой ум, чтоб не подохнуть с голоду. За идеи пока еще платят. Притом платят наши друзья». – «А не лучше ли продавать им чертежи?» – предложил Иван Григорьевич, на что Анатолий Зосимович ответил: «Чертежи уже давно перекочевали в сейфы “Локхида”».
Всходило солнце, когда Михаил Спис привез Ивана Григорьевича домой. Почему-то оба обратили внимание на пожелтевшую листву каштанов. На них лежала холодная роса.
Михаил не спешил прощаться. Ему хотелось ближе познакомиться с этим загадочным, неизвестно откуда появившимся человеком. Сам собой напрашивался вопрос: почему он, судовой врач, оказался далеко от моря, от города своей постоянной прописки? И зачем? Со слов Забудских ему было известно, что у их квартиранта в Одессе есть жилье и что он получает пенсию как бывший работник пароходства.
– Я вас попрошу, Иван Григорьевич, – напомнил Михаил. – Никому не говорите, где вы в эту ночь были. За помощь спасибо от Союза офицеров. Машенька хоть и опытная медсестра, но подстраховка ей не помешала. Вы все-таки врач и оперировать вам доводилось.
– В молодости, – уточнил Иван Григорьевич. Объяснять не стал, что он оперировал не матросов, а пограничников. Михаил взглянул на него, словно подтверждая: «Конечно же». В его глазах Иван Григорьевич