– А вы – не пьете?
– Я – пью.
Шоколад на обозрение выставлять не стал: чего доброго, инженер заявит, что и шоколад изготовлен здесь же, притом из отходов литейного цеха.
Впервые за сорок лет Иван Григорьевич Коваль, профессор биологии, полковник Госбезопасности СССР и полковник американской армии, оказался в весьма щекотливом положении: имея в чикагском банке два миллиона долларов, сейчас рад был заполучить хотя бы десять миллионов карбованцев, то есть какую-то сотню долларов. Меньшая сумма его не устраивала. Впереди была зима: приличная куртка стоила семь миллионов карбованцев, ботинки – примерно столько же. Повезет, если Славко Тарасович устроит на работу. Газета «Всесвiтня Сiч» печатает объявления: требуются землекопы. На интеллигенцию спроса нет. Пригородный совхоз «Металлург» приглашает убирать свеклу, разумеется, голыми руками: из каждой тонны пять килограммов – твои. Из пяти килограммов сахарной свеклы, по заверению инженера Забудского, можно выгнать бутылку сивухи. Литр свекольного первача – это триста тысяч карбованцев. Триста тысяч – это четыре буханки хлеба или ведро похлебки, если будешь питаться в заводской – самой дешевой – столовой.
В Америке полковник Джон Смит за четыре дня зарабатывал пять тысяч долларов. В Прикордонном за пять тысяч долларов можно скупить половину городского рынка.
Такие подсчеты бывший советский разведчик называл потоком сознания. Уже не однажды он ловил себя на мысли, что лучшее место на земле, где легче всего идет поток сознания, – его родной город, да и все Приднепровье, в котором казацкий род Ковалей, деятельных и свободолюбивых, оставил о себе добрую славу. Еще недавно эту славу можно было доказать документами, но документы – экспонаты местного краеведческого музея – купил какой-то канадец и увез в Торонто.
Прерывая поток сознания, Иван Григорьевич невольно усмехнулся: американский миллионер мечтает о десяти миллионах в сотни раз обесцененных карбованцев. Объяви такое в Америке, вот будет сенсация! Но здесь, у себя на родине, уже не Смит, а Коваль бедствует, как большинство его соотечественников.
Иван Григорьевич догадывался, что ЦРУ его усиленно разыскивает. Ищет, вероятнее всего, на Лазурном Берегу Средиземного моря. По легенде, в детстве некоторое время маленький Смит жил в Ницце, у своего дедушки, родственника сахарного фабриканта Терещенко. Так что и по легенде получалось, у Джона Смита и среди украинцев были родственники.
Однажды об этом он проговорился нарочно – так было по сценарию Центра. Он сказал только Мэри, что, дескать, у него тоже знаменитая родня, и если доведется долго коротать старость, то только на Лазурном берегу.
За обустройством, за неотступными мыслями о поиске «тихого оружия», которое для Украины приготовили Соединенные Штаты, Иван Григорьевич