Доступ
Я получил доступ ко множеству чудесных знаний. Там была кафедра музыки, куда я записался на курсы композиции. Я изучал разнообразие видов музыкальных произведений и оркестровку. Какое-то время увлекался сочинением маленьких пьес для фортепиано, как Сати или Веберн. Преподаватель композиции настаивал, чтобы я удлинял их, что я раз за разом и делал, пока однажды он не сказал: «Мистер Ланье, я удивлен. Эта пьеса отличается от других».
В колледже была запертая комната, где ожидали своего звездного часа редко используемые оркестровые инструменты. Мне разрешили туда ходить, и я упражнялся в игре на контрафаготе, челесте и других удивительных музыкальных машинах, доставшихся нам в наследство от высокой европейской культуры.
Возможно, после гибели моей матери меня спас кларнет, но от Лиллиан мне остались также самодельная венская цитра с узором в цветочек, скрипка и фортепиано. Игрой на фортепиано я занимался серьезно и с полной самоотдачей, хотя после смерти матери обнаружил, что стать классическим пианистом у меня не выйдет. Вместо этого я обратился к причудливым и яростным импровизациям.
Цитру я считал экспериментальным инструментом и ударял по ней обратной стороной рукоятки настроечного ключа, извлекая звук, который, на мой взгляд, отлично подошел бы для саундтрека к героическому фильму про Супермена. Незадолго до смерти мать дала мне один или два урока игры на скрипке, так что на скрипку я много лет даже смотреть не мог, хоть и хранил ее. Теперь я радуюсь, что на шестом десятке лет могу получать огромное удовольствие, осваивая новый музыкальный инструмент.
Еще в том колледже была лаборатория электронной музыки, где среди прочих сокровищ имелся модульный синтезатор Муга. (Я отметил тогда, что университетское начальство считало необходимым закупать недешевое оборудование, и в дальнейшем использовал это наблюдение, когда продавал им системы виртуальной реальности.)
Боб Муг создал надежный технологический язык при помощи простого набора синтезаторных модулей. Я чудесно с ними развлекался и записал на пленку несколько любопытных музыкальных пьес. Я запускал канал обратной связи и настраивал синтезатор на такой уровень чувствительности, что любой громкий звук заставлял его дрожать.
На кафедре математики странные бородатые мужчины целыми днями бились над доказательством теорем, касающихся абелевых групп. Понаблюдать за этим процессом до того, как я стал разбираться в математике, было примерно так же, как получить разрешение войти в святилище храма. Я был там, где и хотел быть. Однажды я не мог уснуть всю ночь от радости, когда впервые понял, почему e в степени i, помноженное на пи, равно минус единице. Эллери мне это объяснял, но я не верил, пока не «врубился» самостоятельно.
Отвратительные биты
Из-за соседства с ракетным полигоном в Университете штата