А в общем, все было нормально, жизнь шла своим чередом…
Глава 3
Он
– Вернулся уже? Быстро ты… Не понравилось, что ль? Я, грешным делом, думал – ты еще пару дней там проваландаешься, в лучах славы-то? – ехидно проскрипел Астарий.
– Почему – не понравилось? Это… приятно. Мне хватило, чтобы понять, а требовалось ведь именно это? – весело сказал Он.
– А ты неглуп… Но все же, если б тебя зацепило по-настоящему… Эх! Ну, расскажи – что почувствовал?
– Тягу. Желание вновь и вновь испытывать это, – несмотря на усталость, напряжение, страх, – скажем, – взять не ту ноту… Хотел только рухнуть в постель, тело хотело, вернее. Но поймал себя на чувстве, что, – если это не будет повторяться, – незачем жить. Эти потоки энергии. Я видел и чувствовал ее, она… невозможно прекрасна. Этот восторг и чувство слияния с залом, – как организм, единое целое, и, – в то же время – над всеми.
– Тогда почему ты вернулся?
– Потому что вы так сказали.
– Понятно… То есть, – ты помнил, что он, – это он; а ты, – все-же не он, и его чувства – не твои?
– Да.
– Все правильно. Ты справился.
– Астарий… а как я выгляжу?
– Что за дурацкий вопрос? Разумеется, никак… ты же дух.
– Но вы же смотрите прямо на меня. Значит, меня видно?
– Мне, – видно. Не задавай глупых вопросов, – нахмурился старик.
– Но как вам видно? У меня есть руки, глаза? – не унимался Он.
– У тебя есть язык без костей… ничего нет, ты – дух.
– А… когда-нибудь… я смогу иметь настоящее тело? Свое?
– То еще не истлело… Тьфу на тебя… Может быть, когда-нибудь… Ты не устал, гляжу? Может, еще куда отправить, прыткого такого?
– Сначала расскажите мне обо мне… Хоть что-нибудь, – взмолился Он.
– Эх, настырный молодой человек… Рассказывать не буду. Права не имею. Идем. Тут, недалеко… Покажу кое-что.
Они вышли (дух вылетел? выплыл?) на свежий воздух. Бревенчатая дверь задорно взвизгнула, захлопнувшись; брусчатые ступени (кажется, собранные без единого гвоздя) заскрипели под ногами Астария. Пекло солнце, был день. Перед глазами расстилался какой-то не слишком веселый луг с пожухлой травой и бодро торчащими головами тянущегося к небу борщевика, тоже, казалось, высохшего уже… Видимо, ранняя