Печальные тропики. Клод Леви-Стросс

старинной или современной живописи; а также местный эрудит, поэт-сюрреалист, музыковед, художник. Они не стремились углубить свои знания в выбранной области. Если два человека, по ошибке или из зависти, занимали одну и ту же нишу или же различные, но близко расположенные, единственной их заботой было уничтожить друг друга, и в этом они проявляли упорство и явную жестокость. Зато между соседними «владениями» царило полное согласие: вели интеллектуальные беседы, раболепствовали друг перед другом – каждый был заинтересован не только в оправдании своей роли, но еще и в совершенствовании этого социального менуэта, в исполнении которого общество Сан-Паулу находило неисчерпаемое наслаждение.

      Нужно признать, что некоторые роли исполнялись с необычайной виртуозностью, благодаря сочетанию врожденной удачливости, природного обаяния и приобретенной ловкости, которые делали таким восхитительным и в то же время таким бесплодным постоянное вращение в свете. Но необходимость распределения всех ролей, которое позволит усовершенствовать замкнутую социальную среду и блестяще отыграть грандиозный спектакль цивилизации, имела следствием несколько парадоксов: коммунист оказался богатым наследником местного феодала, а чопорное общество все же разрешило одному из своих членов, но только одному – чтобы не лишиться передового поэта, – вывести в свет молодую любовницу. В самом крайнем случае допускалось совмещение функций: криминалист был одновременно дантистом, который ввел в судебную практику использование слепка челюстей вместо отпечатков пальцев как метод установления личности; монархист посвятил себя коллекционированию образцов посуды всех королевских семей мира: стены его гостиной были полностью увешаны тарелками, незанятым оставалось только место, отведенное под сейф, в котором он хранил письма королевских фрейлин, выказывавших интерес к его бытовым увлечениям.

      Эта «селекция» в высших кругах была неразрывно связана с энциклопедическим аппетитом общества. Просвещенная Бразилия пожирала работников физического труда, считая его вульгарным. Вместо того чтобы кичиться непревзойденным авторитетом Франции за границей, нашим министрам хватило мудрости осознать это. Начиная с этой эпохи, увы, благодаря не столько богатству и оригинальности слабеющей научной мысли, сколько таланту отдельных наших ученых, стало возможным решение трудных задач, которому они скромно способствовали. В этом смысле любовь, принесенная Южной Америкой во Францию, зависела отчасти от тайного соглашения, продиктованного скорее стремлением потреблять и облегчить потребление другим, чем производить. Великие имена Пастер, Кюри, Дюркгейм принадлежали прошлому, достаточно близкому, чтобы послужить гарантией значительного кредита; мы же не представляли такого интереса и могли рассчитывать лишь на мелкие монеты, которые эта расточительная клиентура сочтет нужным потратить на инвестирование. Мы можем только освободить ее от утомительного