Женя отстранился и с немым вопросом посмотрел мне в глаза. Я и сама не верила, что вот так запросто это говорю. Да и себе самой я как будто признавалась впервые.
– И я солгала тебе… я выходила из дому не для того, чтобы сделать заказ в ресторане. Я ездила на Миллионную, в дом генерала Хаткевича.
– Та-а-ак…
Женя, кажется, не мог подобрать слов. Отошел на шаг и глядел на меня, словно уже размышлял, в какой бы монастырь меня упрятать. На мое счастье в гостиную как всегда вовремя вошла Катя и не торопясь начала собирать посуду.
– Пойдем.
Женя не очень ласково взял меня за руку и повел проч. В кабинет, где, как и прошлой ночью, усадил меня в кресло у стола. Потом он вернулся к двери, чтобы запереть ее на щеколду, не позволив больше Катюше спасать меня. Оперся спиною о стену и, скрестив руки на груди, принялся напряженно смотреть мне в глаза.
Разговор обещал быть серьезным.
Глава восьмая
– Ты еще вчера называла эту фамилию – Хаткевич, да я значения не придал… Почему они? Ты знакома с этой семьею? Что ты знаешь?
Женя так и не отвел взгляд, даже не моргнул ни разу. По-видимому, это и впрямь было важно. Наверное, и хорошо, что он сам начал сей разговор.
– Сядь, – велела я. Как ни странно, Ильицкий послушался, начав устраиваться в кресле по ту сторону стола. – Сперва я расскажу все, что знаю, а после – ты. Договорились?
Он ответил не слишком поспешно, раздумывал. Но все-таки кивнул:
– Договорились.
– Я не сказала тебе, но вчера эта дама – Незнакомка – снова была здесь, – я поерзала, устраиваясь удобней. – А после, когда она уехала на извозчике, я за нею проследила. Она скрылась в доме генерала Хаткевича.
– И ты подумала, что она его жена? – от меня не укрылся скепсис в его тоне.
– Да, я так подумала, – ответила я ровно. – Но когда сегодня побывала в том доме второй раз и услышала разговоры горничных, поняла, что ошиблась. Я не стану теперь утверждать наверняка, но, вероятнее всего, та девица это дочь генерала от первого брака. Там некая темная история… Женя, я склонна согласиться со Степаном Егоровичем, что взрыв на Дворцовом мосту – это не революционеры. Я не могу объяснить словами, но чувствую, что к убийству генеральши эта дама имеет самое прямое отношение.
Надо отдать ему должное, Ильицкий выслушал меня, не перебив ни разу. Не стремился разубедить, возразить, настоять на своем. Лишь когда я замолчала, заметил:
– Если и имеет, то полиция, без сомнений, разберется.
И замечание было мудрым, не поспоришь.
– Наверное, – согласилась я, – но ведь в полиции даже не знают о ней! О незнакомке. Не знают, что она была у нас, что разыскивала тебя… – взгляд любимых черных глаз стал еще более напряженным, и я поспешила оговориться: – Об этом, положим, можно и не упоминать – но полиция не осведомлена даже, что она была в доме генерала