– Вы знаете эту девушку? – напряженно спрашивает Джозеф, глядя куда-то за мою спину.
Оборачиваюсь и липкая рука страха хватает меня за горло. Анна. Моя сестра, которая практически никогда не выходит из дома, стоит в нескольких метрах и презрительно разглядывает простую одежду Джозефа.
Прежде чем я успеваю прийти в себя, она резко разворачивается на каблуках и почти бегом удаляется от нас.
Я не верю в такие совпадения. Сестрёнка, похоже, решила шпионить за мной. Вопрос лишь в том, как долго это продолжается.
– Всё в порядке? – озабоченно спрашивает Вьен.
– Да. – отвечаю я и на какой-то момент действительно в это верю.
Я смогу убедить Анну не вмешиваться в это дело. Так или иначе, она моя родная сестра, она должна понять.
**
– Немыслимо! Ты решила смешать с грязью имя наших предков! – вопит сестра, когда я захожу к ней в комнату, чтобы объясниться.
Мы уже час пытаемся поговорить, точнее это я пытаюсь, а она орёт так, что стены нашего особняка сотрясаются, заставляя портреты предков в позолоченным рамах нервно вздрагивать.
– И о чём ты только думала! – кричит она. – Связаться с булочником, Клеменс! Скажи мне, что у него хотя бы обедневший дворянский род, опустившийся на самое дно!
Я вспыхиваю от её слов, мне жутко обидно слушать такие вещи о Джозефе, но нужно держать себя в руках, иначе письмо Шарлотте будет отправлено прямо сейчас и ознаменует крах всех моих надежд.
– Анна, прошу тебя, давай поговорим спокойно. Присядь, – я похлопываю на место рядом с собой на софе, но она только брезгливо скривляется.
– Ты всегда была своевольной и делала всё, что хотела! Вот к чему это привело! – такое ощущение, что сестра наслаждается происходящим, потому что фразы из её уст звучат уже по нескольку раз, при чём одни и те же. – Мать обо всём узнает завтра же, будь уверена. Надеюсь, он хотя бы не успел обесчестить тебя?
– Да как ты можешь! – взвиваюсь я.
– От такого отребья можно ожидать чего угодно!
Мне первый раз в жизни хочется её как следует встряхнуть. Когда Анна оскорбляет меня, это задевает не так сильно, как её слова о Джозефе.
– Он прекрасный человек, он бы никогда не посмел..
– Господи, ты только себя послушай! Сидишь тут и восхваляешь голодранца, который запудрил тебе мозги!
– Анна, замолчи сейчас же! – вскакиваю на ноги прежде чем могу совладать с собой.
Но у неё на лице появляется выражение змеиной радости. Она ждала именной этой вспышки гнева.
– Давай, Клеменс, покажи наконец своё истинное лицо распутной избалованной девицы без мозгов в голове!
– Мы воспитывались в одинаковых условиях, не забывай. – холодно отрезаю я.
– Нет, мы никогда не воспитывались одинаково, Клеменс, – ядовито вворачивает она, а на щеках выступают багровые пятна, – тебя всегда любили за твоё милое личико и подхалимское поведение! Это подойдёт к твоим газам,