– Эй, ты там живой? – еле слышно спросила Вероника.
«Живее всех живых», – отозвался Кайл.
Она невольно отметила, что его английский стал чуточку внятней, сгладился акцент.
– Почему тогда так тихо? – спросила Вероника.
«Потому что мне не нравится, когда мои мысли подслушивают и комментируют».
Она вспыхнула.
– Можно подумать, мне это нравится!
«Так возьми с меня пример и научись их скрывать. Не думал, что скажу это, но я бы не отказался побыть в тишине. Ты слишком громкая».
– Ну, знаешь…
Возмущение погасло, так и не разгоревшись. Неожиданно для себя Вероника зевнула. Не было на это сил, а ведь ей ещё в гостиницу возвращаться, а это полчаса пешком по лесу. Она машинально поискала взглядом зарубки на деревьях и, найдя на третьем слева, воодушевилась. Всего-то осталось – добраться до своего номера, а там можно и поспать…
«Так почему ты решила меня спасти? – снова послышался голос Кайла. – Только не говори, что ты альтруистка».
– Ещё чего, – буркнула Вероника. Поднялась на ноги, попыталась отряхнуть джинсы от налипшей земли, но уже через секунду плюнула и перестала. Надо беречь силы, потом отстирает всё. – Я хочу знать всё, что ты знаешь о моём отце.
«Нет», – резко отрезал дух.
Вероника напряжённо застыла.
– Почему?
«Тебе сколько лет, четырнадцать? Тебе не понравится то, что ты услышишь».
Вероника вспыхнула. Ну да, она ростом не вышла, и фигура больше на мальчишечью похожа, и одевается она в джинсы, кеды и клетчатые рубашки… Но волосы-то до плеч! И видно, что крашеные, пусть и с помощью волшебства – рыжий неестественно яркого оттенка. И глаза красивые, карие, с пушистыми ресницами, и взгляд взрослый… должен быть.
– Мне шестнадцать, – недовольно сказала Вероника.
«Какая большая разница», – иронично заметил Кайл.
И снова не захотелось спорить. Вероника мысленно отмахнулась и поплелась вперёд, поглядывая на деревья, выискивая зарубки. Потом. Всё потом. И покарать себя за глупость, и договориться с противным духом, и всё остальное. Правильно как-то раз сказал Джей: уставать на работе и в учёбе надо настолько, чтобы не оставалось сил на лишние размышления. Вот оно, лучшее лекарство от всех душевных бед…
И пока она шла от зарубки к зарубке, Вероника думала только об одном – теперь она точно всё узнает. И плевать на законы, плевать на жрецов, плевать на всё. Она узнает, каким был её отец. Каким он стал. Почему исчез и больше не появлялся. Узнает абсолютно всё.
Вероника машинально коснулась шрама на правой щеке, напоминавшего царапины от кошачьих когтей. Если только с духом не получится так же, как в прошлый раз…
Настолько скучно в Мире грёз ещё не было. Несмотря на то, что в мире творилось много интересного, братья и сёстры бездельничали, не желая даже смотреть в мир людей. Как сказал бы Деланей, искать там нечего – всё одно и то же, как будто кто-то включил на повтор один бесконечный