– Подумать только, – пробормотал он. – Вот чем обернулась для тебя победа на Сдаче!
Он скрестил руки и неверяще покачал головой.
– Ужасное дело, как по-моему. Просто кошмарное.
– Но…
– Возможно, – перебил девочку Оливер, и лицо его просветлело, – возможно, нам лучше вернуться домой.
– Оливер! – ахнула Алиса. – Да как у тебя язык повернулся?
– Ты только подумай! Разве не здорово было бы оказаться сейчас дома?
– Ты волен идти куда угодно, – строго сказала Алиса. – Но я останусь здесь. Я согласилась на это Задание и доведу его до конца – с тобой или без тебя, Оливер Ньюбэнкс. И можешь хныкать сколько угодно.
– Разве ты не понимаешь? Это идеальный план, – продолжал убеждать ее Оливер с горящими глазами. – Твой отец теперь городской Старейшина. Думаю, уж для тебя-то он сделает исключение. Ты попросишь о Пересдаче, и дело с концом. Уверен, они пойдут навстречу.
– Не смеши мои тапочки. У меня это и так вторая попытка, не хватало только третьей. К тому же, – фыркнула Алиса, – они уже сделали исключение, когда послали меня сюда. Ференвуд сейчас пытается наладить связи с другими волшебными землями, и папа говорил, как важен мой успех, чтобы мы могли и дальше развиваться в этом направлении. В любом случае, именно потому, что он теперь Старейшина, я не имею права сдаваться. С тех пор, как он вернулся, дела идут просто чудесно. Я не могу его подвести. Нужно просто усерднее работать с тем, что есть…
– С тем, что есть? – воскликнул Оливер. – А что у нас есть, Алиса? Груда мертвецов и девчонка, которая от них без ума. Видит Ферен, это не так уж много!
– Знаешь, Оливер Ньюбэнкс, – сказала Алиса, вскинув бровь, – от кого-кого, а от тебя я такого не ожидала.
– Ты о чем?
– Просто удивлена, как ты отзываешься о нашей хозяйке. – И Алиса улыбнулась. – Мне-то показалось, что ты с нее глаз не сводишь.
Оливер залился густым румянцем, молчал целых семь с половиной секунд, а когда наконец заговорил, выдавил только:
– Что… что за глупости. Понятия не имею, о чем ты.
Именно в этот момент Лейли и показалась из сарая.
Она в самом деле была поразительной девочкой – даже вымазанная в саже, – и Оливер Ньюбэнкс (который, по моему мнению, подозрительно много спорил) не мог этого не замечать. Неестественный цвет ее глаз отражал свет, будто жидкое олово. Лейли сняла шлем, сунув его под мышку, и это оставило ее волосы слегка встрепанными. Несколько серебристых прядей выбились из-под тщательно повязанного платка и теперь струились по бокам лица, придавая