Чужая жизнь. Анатолий Михайлов

потертый картуз. Он здоровался с ними тоже. Для них он незнакомцем не был – свой односельчанин, вернувшийся после долгого отсутствия в родные места. Старики его помнили.

      Родительский дом Колокольникова Подгорнов заметил издалека. Он выделялся из общего ряда филигранно вырезанной фигурой коня, украшавшей конек крыши, и дивными наличниками на окнах, выкрашенными в синий цвет. Собственно, по рисунку наличников – ажурной, причудливо затейливой вязи – он и узнал этот дом. Подойдя к нему, Андрей увидел широкоплечего седого мужчину, видимо, отца Вадима. Тот во дворе у сарая, стоя спиной к калитке, колол дрова. И как колол! Одним ударом топора разваливал напополам чуть ли не полуметровые в поперечнике березовые чурки. Потом легко разбивал половинки на несколько поленьев поменьше и отбрасывал их в сторону, где горой уже лежали наколотые раньше.