Но такая деятельность все дальше и дальше уводила меня от избранной специальности… Впрочем, моя основная специальность опять напомнила о себе в 1964 году. В июле этого года наш институт получил экстренное сообщение из Гурьевской противочумной станции о том, что в Мангыстауском районе Мангышлака человек заболел чумой. Туда срочно вылетел самолетом (все на том же нашем трудяге – АН-2) заведующий эпидотделом М.Ф.Шмутер. В качестве сотрудника эпидотдела директор института командировал и меня. Я выехал на поезде вместе с отрядом Алма-Атинской железнодорожной противочумной станции. В этом подразделении был вагон—лаборатория с полным оборудованием, что позволяло оперативно приступать к исследованию. С ближайшей к месту события железнодорожной станции мы добрались туда на присланной за нами грузовой машине. Моисей Фишерович вкратце ознакомил нас с обстановкой. Она складывалась следующим образом.
В одном из урочищ колхоза «Правда», на полуострове Мангышлак, на территории которого в текущем году на больших песчанках протекала интенсивная эпизоотия чумы, 8 июля заболел и умер от легочной чумы чабан. От него заразился помощник, к счастью, его успели во-время выявить, госпитализировать и начать лечить. А вот сейчас поступило новое сообщение о групповом заболевании жителей другого урочища, в результате прирезки больного верблюда. При этом один из резчиков уехал в неизвестном направлении. Требовалось срочное и детальное обследование обширного участка территории, чтобы выяснить эпидемиологическую ситуацию, найти всех участников забоя верблюда и использовавших его мясо, ликвидировать возникшие очаги и не допустить развития эпидемии. Мне, как полномочному представителю Среднеазиатского н. и. противочумного института, было поручено возглавить группу специалистов, командированных Минздравом СССР – врачей из Центральной противочумной станции и Московского института эпидемиологии. Увы, они не знали казахского языка, а из местного населения редко кто говорил по-русски. Кроме того, столичный их статус не совсем совпал с их опытом работы по чуме. Да и июльская жара и тряские «грунтовые» дороги вызвали заметное уныние моей команды. Жалеючи гостей и уважения ради, пришлось самому заходить в юрты и глинобитные кибитки, осматривать и опрашивать жителей, измерять температуру, советовать, как избежать заболевания чумой. Впрочем, это так, к слову. Чтобы лишний раз подчеркнуть специфику нашей работы.
В общей сложности на этот раз чумой заболели девять человек, из них двое легочной формой, семеро бубонной. В их числе оказался и тот, сбежавший. Погибли от чумы двое: первый заболевший легочной формой чумы заразился от больного чумой верблюда, у которого была по-видимому также легочная форма чумы. Второй больной с легочной формой чумы, которого удалось