– Погодите… погодите немного… сейчас я найду сачок и сниму их! Сейчас, одну минуту!
Он, тяжело дыша, встал и двинулся к коробке, чтобы поставить уцелевшие баночки обратно, но тут раздался грозный голос тетушки:
– Нет, нет и еще раз нет!
Впрочем, Франц пропустил ее крик мимо ушей.
– Молодой человек, – прорычала тетка.
Франциск замедлил ход.
– Ты слышал, что я сказала? Обернись.
Тон тетушки не подразумевал ослушания, и Франциск, глубоко вдохнув, обернулся. Мюриель глядела на него сузившимися глазками.
– Никаких бабочек! – отрезала тетка. – Никаких мотыльков! Никаких насекомых!
– Но…
– Не смей трогать этих гадких, мерзких существ.
Франц возмутился до глубины души: «Они не гадкие! Как можно говорить такое про бабочек?» Вслух он сказать этого, правда, не смог. Тетушка была иного мнения. Раздувая ноздри, Мюриель какое-то время с отвращением глядела на нежно-лазурного мотылька, приземлившегося в шаге от нее, а затем резко подняла ногу и тут же опустила.
Из груди Франца вырвался крик боли. Ему показалось, будто внутри порвалась какая-то струна; он уставился на туфлю, не смея думать, что бабочка под подошвой уже мертва. «Нет! Нет! Нет!» Страх пронзил мальчика, и он застыл, чувствуя, как в жилах забурлила кровь.
– Вы… вы…
Франциск, трясясь от гнева, устремил глаза на тетушку, а та вскинула голову и нахмурилась – никогда еще не осмеливался какой-то ребенок дерзить ей, почтенной взрослой даме! Делайла Фармер глядела на сына, поджав губы, и всем своим видом демонстрировала, что их ждет серьезный разговор.
– Так-так-так. Ты что-то хотел сказать? Говори.
Филипп, выглядывающий из-за спин тетушек и матери, едва заметно покачал головой. Выражение лица матери ясно говорило Францу, что ему следует держать рот на замке, иначе… Мальчик поджал губы и подавил нарастающую волну.
– Нет? Что ж, отлично. Гарольд, – тетушка обратилась к унылому садовнику, – выбросите эту гадость. Мой дом – не место для этих отвратительных ползучек.
– Что? Нет! – вскричал Франциск.
Ему уже было плевать. Даже если его лишат ужина, запрут в комнате и запретят разговаривать с Филиппом – плевать! Франциск ринулся к заветной коробке, торопливо составил в нее баночки, и тут Гарольд выдернул коробку прямо из-под носа мальчика.
– Нет! – крикнул Франц и раскинул руки, не давая мужчине пройти. Стена самообладания рухнула, и на свет явился обычный Франциск – упрямый мальчишка, который всегда действовал наперекор желаниям взрослых. Мальчик, чувствуя, как в висках стучит кровь, гневно посмотрел на мужчину и выдохнул:
– Нет. Отдайте!
Садовник бросил на Франца пустой взгляд.
– Отдайте! Я… я собирал их! Мы собирали вместе с мистером Бэриллом… Они мне нужны… Я делал записи, наблюдал… – Франциск тяжело сглотнул. – Это же просто бабочки! Они не опасны!
Сзади