Всего прекрасного… и благости Творца.
Я с именем твоим летел под знамя брани
Искать иль славы, иль конца[81].
Можно заметить, что образ возлюбленной соединяется в сознании лирического героя Батюшкова с мыслью о Боге, он видит в любви чувство, данное ему свыше, оно спасает его от отчаяния и малодушия. Этот образ оказывается для него «залогом благости Творца», основой для веры в существование прекрасного и идеального в этом мире. Очевидно, что влюбленность имеет религиозный характер, она связывает душу лирического героя с миром горним, настраивает ее на высокий лад. Подобно средневековому рыцарю, он выходит на бой с именем прекрасной дамы на устах. И думается, это не было только поэтическим вымыслом, люди того времени умели возвышенно чувствовать, не боялись ложной сентиментальности и культивировали в себе священное восприятие и любви, и дружбы, что не мешало им быть порой безудержно веселыми и легкомысленными.
Оставив надежды на счастливый брак, Батюшков ощутил с новой силой пустоту жизни. Миновали героические военные годы, не было больше непосредственной веселости молодых лет, душа ощутила вкус вечности, разочаровавшись в радостях земных. Он не знал, куда идти. «Горестно истратить прелестные дни жизни на большой дороге, без пользы для себя и других; по-моему, уж лучше воевать»[82], – писал в то время Батюшков. Внутренний кризис по-своему разрешается в городе Каменец-Подольский, где поэт пытался служить. Но не казенной службой, а высоким словесным служением ознаменовался для него период жизни в этом провинциальном городе. Здесь Батюшков начинает ряд статей, в которых ему удалось выразить свой духовный и творческий опыт.
С одной стороны, Батюшков размышляет о том, что было ему наиболее драгоценно, что давало ему силы жить, – о поэзии. Он пишет программную статью «Нечто о поэте и поэзии», а затем «Речь о влиянии легкой поэзии на язык». В последней статье, написанной на заре золотого века русской поэзии, обосновывается культурное значение лирического творчества, важность его для воспитания общества и развития языка. А в статье «Нечто о поэте и поэзии» Батюшков исповедует свою преданность поэзии как важнейшему сокровищу жизни. «Поэзия, – говорит он, – сей пламень небесный, который менее или более входит в состав души человеческой – сие сочетание воображения, чувствительности, мечтательности, – поэзия нередко составляет и муку, и услаждение людей, единственно для нее созданных»[83]. Здесь же дает Батюшков своеобразное определение такого важнейшего для эпохи сентиментализма и романтизма понятия, как вдохновение. «Вдохновение, – пишет он, – минуты деятельной чувствительности. Вся жизнь поэта должна приготовлять несколько плодотворных минут: все предметы, все чувства, все зримое и незримое должно распалять его душу и медленно приближать те ясные минуты деятельности, в которые столь легко изображать всю историю наших впечатлений, чувств и страстей»[84]. Таким образом, поэт живет для вдохновения, для