– Вот и подумай над ним на досуге – его у тебя сейчас много будет… – сказал Колбасов, вставая из-за стола и подходя к двери кабинета. – Пораскинь мозгами, Михеев, что тебе интереснее – нам помочь или здесь вшей откармливать… Я к тебе зайду денька через три… Может, принести тебе что? Чайку там, если уж ты не куришь?
– У меня все есть, – покачал головой Барон. – А заходить или нет – это дело ваше…
– Ну как знаешь…
Уже выходя из кабинета, Колбасов вдруг обернулся и с легкой угрозой в голосе бросил:
– Думай, Михеев, думай… А то ведь могут и за тебя все додумать… Здесь и не таких Мефистофелей раскручивали.
Старик улыбнулся. Мефистофель… М-да, неплохо этот Колбасов к разговору подготовился. Второе погоняло Юрия Александровича знали немногие… Так его называли в сложившейся в Ленинграде в начале семидесятых годов группе, получившей позже название «Хунта». Барон тогда изменил своим привычкам и начал работать в коллективе – уж больно идея хорошая была… «Хунта» занималась тем, что обносила квартиры богатых евреев, добившихся возможности выехать из СССР. Адреса клиентов добывались без особых проблем, потому что состояла «Хунта» тоже преимущественно из евреев, Юрий Александрович был в шайке чуть ли не единственным русским… Хорошая была идея… Кто из потерпевших пойдет заявлять в милицию накануне отъезда с билетом в один конец? Заявишь, а тебе выезд задержат, начнут выяснять, каким путем приобретались похищенные предметы… К тому же большинство обнесенных свято верили в то, что кражи – дело рук всесильного КГБ, заинтересованного в том, чтобы ценности и антиквариат не покидали пределов страны… Вот и не жаловались клиенты, считали, что лучше промолчать, дешевле, как говорится, обойдется… Долго и успешно работала группа, а сгорела неожиданно: не учли экспроприаторы одного обстоятельства – того, что среди отъезжающих могут и агенты комитетские оказаться… Вот и нарвались… В ноябре 1978 года поехал Юрий Александрович под Ухту, в Коми АССР. Не так, как раньше, шел он в лагерь – тяжело было на сердце. Раньше он был один, а за несколько лет до того, как «Хунта» запалилась, появилась в жизни Михеева Ирина…
– Михеев! Уснул, что ли? Выходи давай, дедуля!
Зычный голос разбитной контролерши не дал Барону снова окунуться в прошлое. Юрия Александровича вывели из кабинета и поставили лицом к стене. Через несколько минут громыхнул замок, и старика столкнули в стакан[29]. Там стоял удушливый запах мочи. Барон посмотрел на лужу на полу и понял, что какой-то забытый до него здесь бедолага не выдержал… Юрий Александрович присел на сиденье и снова подумал о том, что в тюрьме ему долго не протянуть… Неоперабельный рак легких… Жить Михееву оставалось максимум полгода, но это на воле, при хорошем питании, режиме и лекарствах, стоивших бешеных денег… А здесь, в «Крестах», он загнется месяца через полтора-два.