– Так и есть! – вздохнул Турусов. – Цифры шифра на нескольких ящиках исправлены, две последние…
– Интересно, кто с ними до нас катался?! Наверняка они уже приехали.
– Кто знает, может, они сейчас в соседнем вагоне чай пьют!
– Да, конечно. Там, где лошадки твои любимые! – ухмыльнулся Радецкий.
У каждого человека есть свои слова, способные отвлечь, увести от мыслей, разговоров. Стоит только произнести одно такое слово, и ваш собеседник уже не помнит, о чем вы спорили, что защищали, что опровергали. Он уже не в состоянии продолжить разговор, хотя вам и кажется, что он вас слушает, смотрит вам в глаза. Да, его взгляд направлен на вас, но смотрит он внутрь себя. Вы для него более не существуете. Не потому, что он вас вдруг перестал уважать. Просто вы произнесли слово, которое, как красная кнопка, способно отключить человека от вас, от ваших проблем, заставить его вернуться к собственным вопросам, к старым нерешенным загадкам.
Наступило молчание. Только шелестела газета в руках у Радецкого. Радецкий так близко подносил ее к глазам, что казалось, будто он хочет высмотреть какие-то водяные знаки между строк.
Он тоже отключился, но ему не понадобилось слово, вполне хватило одного номера «Стальной магистрали» за 1936 год.
Поезд замедлил ход и остановился. Остановка была настолько неожиданной, что у Радецкого на лбу выступил холодный пот.
– Что-то не то… – задрожал мягкий голос, такой непривычный в его устах. – Не помню, чтобы когда-нибудь на маршрутах вдруг так тормозили посреди тайги!
В стену словно палкой заколотили. Турусов отодвинул дверь, и в вагон вскарабкалась бабка лет семидесяти, крепкая, плотная, с румяным лицом и в шерстяном платке.
– ну все! – вздохнула она. – Поехали!
И состав действительно дернулся и покатился, набирая скорость.
– Вы куда, бабушка? – коровьим взглядом Радецкий впился в гостью.
– А мне до «Факела». Тут недалечко.
– До какого факела?
– Гостиница «Факел», сын мой там живет. Он у меня деньгодобытчик.
– А на какой станции эта гостиница?
– А бог ее знает! Нет там никакой станции. Машинисту место известно, он остановится – я и спрыгну, а там рядом…
Турусов с интересом слушал разговор Радецкого с бабусей. Как-то теплее, душевнее стало в вагоне, и Турусову подумалось, что хорошо бы, если б бабка эта с ними осталась. Варила бы им каши, надоедала бы своей болтовней.
– А сколько туда ехать? – спросил Турусов.
– Да, милок, сутки две-три.
«Все равно, хоть два-три дня отдохнуть можно», – подумал Турусов.
– Занятно, – протянул Радецкий, ни к кому не обращаясь. – Станции нет, а гостиница есть.
– А чего, у нас тут по Сибирьке таких гостиниц много. Они ж бесплатные, правда, и удобств никаких.
– А что ваш