– Всё нормально, всё нормально, – повторял Йозеф, – Я катаюсь этим маршрутом каждую неделю. Антон живёт вон в том доме. Надо просто выпрыгнуть вовремя.
– А…
Йозеф заботливо раздвинул поручни и освободил обессилевшую незнакомку.
– Раз-два-три.
И спрыгнул сам и увлек её за собой. Дурочка – не могла даже как следует сгруппироваться. Если бы высоты было на метр больше – точно бы все кости себе переломала. А так ей очень повезло, лишь измазала в песке и цементовых крошках колени, платье, немного лицо.
Отряхиваясь, они встали, а кабина, прошелестев ещё пару десятков метров, соскользнула в обрыв.
– 7-
Долго долбили замок.
– В прошлый раз всё было открыто, – рассеянно бормотал Йозеф.
Надвигался стремительный вечер, и Аполлинария начинала мёрзнуть. Внутри подарочного тортика разгоралась новая жизнь. Нужно было спешить.
– Посвети чем-нибудь.
Вся в мурашках она поднесла к замку экран своего телефона, а Йозеф принялся ковыряться в скважине зубчиком от своей расчёски. Не получилось. Йозеф разбежался и три раза пнул неподатливый кусок железа. За это время уже несколько кабин успело сгинуть в свалке. Аполлинария заплакала. Йозеф отвлёкся от замка и обнял её. Вместе они немного посидели, свесив ноги. Бесконечная свалка продолжалась до горизонта. В этой стороне города всегда было безрадостно, зато квартиры сдавались почти за бесплатно.
– Извини, – сказала Аполлинария, – Просто нервы. Хочется уже погреться.
Далеко внизу среди трафаретов, ширм и гаражей прошмыгнула фигурка пса. А ещё дальше маленький строитель в синих штанах лупил по мягкому мячу. Он нас не видел. Мы были высоко. Йозеф плюнул.
Йозеф всё рассчитал. Просто спрыгнуть на ближайший не застеклённый балкон. Мало ли кто там живёт – войдут в положение. Первым спрыгнул сам, затем поймал незнакомку. Её платье успело потускнеть, а рыжие волосы в потёмках стали синеватыми. Зато от её лица пахло ёлками, а части одежды болтались в вопящем и разреженном воздухе.
– Нас не слышат, – прошептал Йозеф, заглянув в тёмную квартиру.
Они приотворили дверь и тихо прокрались. Старая женщина смотрела мерцавший телевизор в дальнем углу тёмного коридора. В соседней комнате девочка ела из чёрной банки. Девочка заметила гостей, но ничего не сказала. Йозефа тошнило, но он молчал. Они приотворили следующую дверь и прошмыгнули дальше.
Дверь захлопнулась. В темноте Йозеф нащупывал драгоценную руку своей спутницы, пару раз она была будто неживая, или, например, появлялось ощущение, что спутницы и вовсе не было никогда. В такие мгновенья испуганный Йозеф круто разворачивался и вглядывался в её едва угадываемое