С одной стороны, ведь все женщины похожи друг на друга и когда любишь одну, нет смысла любить другую – так думал Йозеф – ты всё равно не почувствуешь разницы. Но стоит от одной оторваться, как тебя влечёт к остальным по какому-то иррациональному закону притяжения. У Балыка было много женщин, и невеста Аня об этом знала. Балык не стеснялся её и знакомить с ними, однако никто не задерживался больше недели. Возможно, они уходили сами, а возможно, Балык их убивал подлым образом. Мог, например, подкараулить возле железнодорожной станции с топором в руках.
– Раньше у вас был торт, он назывался «Весенний торт». И я подумал: сейчас весна, почему бы не купить именно его?
Человек с бородой изобразил сначала непонимание, затем обиду, затем глухую ненависть. Его слуги отодвинули с большим трудом секретную плиту, за которой хранилось несколько тортов. Весенний и вправду был лучший из них, здоровенная яркая ромашка цвела у него в сердцевине, а по краям висели незабудки и колокольчики, снова напомнившие Йозефу о бессмысленной смерти городского героя Балыка. О ней напоминало всё. Всё до такой степени, что Йозеф уже уставал. Портрет Балыка, освещённый траурными зелёными свечками висел над бронзовой кассой. Стакан с кровавой Мери, прямо под портретом. Ах, да. Ведь он здесь работал. Ему просто нравилось вспарывать коровьи туши, кроме того здесь было достаточно просто скрываться от полиции. Йозеф тут же вспомнил вырезку из газеты с рассказом о том, как несколько десятков бравых бойцов полегли на страшных винтовых ступенях, пытаясь арестовать Балыка за курение в неположенном месте. Слишком узкий проход, наш красноштанный силач занял удачную позицию и бил бедняг по одному.
Обратный подъём занял ещё больше времени, но уже было не так трудно.
Три раза чихнув, Йозеф вышел на улицу, вдохнул чудесные ароматы, поглядел на оживлённую автостраду, где среди бесчисленных мраморных библиотек, тут и там проглядывали автомобили. Йозеф решил никуда не спешить на сегодня. Он снял ботинки, достал из-под подошвы бритвенное лезвие, расчёску, ту самую, некогда потерянную, тюбик с гелем и маленькую прыскалку, чтобы заняться сиюминутным туалетом. Но стоило начать, как его прервала незнакомка. Она всё это время, в своей исключительно тонкой белой рубашке сидела на газоне напротив кондитерской норы. Её взгляд выражал беспокойство, потерянность и очарование.
– Вы шли за мной всё это время? – спросил Йозеф, стирая пенку с щёк.
– Да, но я решила подождать вас здесь.
– Почему же вы не сказали мне?
– Вы были так обеспокоены церемонией. Погружены в свои мысли.
– Ясно. Ну?
Йозеф взволновался. Какого чёрта они вдруг стали на «вы». Это получилось спонтанно. Такая рыжая и такая высокая, она, видно, потерялась в нашем городе и ждала от нас