– Это он! – внезапно визжит какая-то потасканная девица, взмывая с дивана, и, подскочив к маменькиному сынку, пытается вцепиться ногтями ему в физиономию. Ее оттаскивают, сынок истошно, по-бабьи визжит, девица орет благим матом и вырывается, а Буало, даже не досмотрев, чем все кончилось, отпирает свой кабинет и закрывает за собой дверь.
Иногда, черт побери, даже полицейскому нужен отдых от материала, с которым приходится иметь дело.
Комиссар снял шляпу, расстегнул пиджак и ослабил воротничок. Узкий, как пенал, кабинет имел до оторопи казенный вид, который приводил в отчаяние мадам Буало. Заглянув как-то к мужу на работу, она оказалась под сильным впечатлением и не нашла ничего лучше, как предложить поставить на окно фиалки, чтобы они хоть как-то украсили помещение.
– Они завянут, – коротко ответил комиссар, не уточняя, от чего именно.
Его самого все устраивало, точнее, он привык к окружающей обстановке и не замечал ее недостатков. Серые стены, стол с телефоном, пишущей машинкой и лампой, которая щурится из-под оранжевого абажура, сейф, несколько стульев, умывальник в углу, крючки для верхней одежды – ничего лишнего, все на своем месте.
Комиссар сел за стол, достал из сейфа зеленую папку с делом Мориса де Фермона, хмурясь, просмотрел содержащиеся в ней бумаги и снял трубку телефона.
– Лебре? Зайди ко мне.
Через минуту в дверь протиснулся мускулистый брюнет с тяжелой нижней челюстью. Судя по форме его носа, он когда-то занимался боксом, а может быть, до сих пор его практиковал.
– Слышали, патрон? Психа того поймали, – сообщил Лебре, осклабившись. – Который проституток резал на куски. Подружка одной из жертв его опознала…
«А, вот что, значит, только что было в коридоре», – подумал Буало. Но вслух спросил совсем о другом:
– Я тебе поручил навести справки об Армане Ланглуа, помнишь?
Лебре закручинился. Он попал в уголовную полицию не так давно, а работать начинал в обыкновенном комиссариате, так сказать, «на земле» – в районе, где то и дело приходилось задерживать приезжих марсельских бандитов. Работать с ними приходилось главным образом с помощью кулаков, выколачивая нужные сведения в самом что ни на есть буквальном смысле. Оказавшись в уголовной полиции на набережной Орфевр, инспектор Лебре перестраивался с трудом. Он до сих пор куда лучше справлялся с непрерывным десятичасовым допросом подозреваемого, чем с наведением простейших справок, о которых его просил Буало.
– Какого черта ты не сказал мне, что он уже вернулся из Индокитая? – сердито спросил комиссар.
– Но