Что касается Раймонды, то она смотрела на Наташу с той смесью настороженности и недоброжелательности, которые одна женщина всегда держит наготове для другой, во всем ее превосходящей. Внешне Раймонда вроде бы мало походила на хозяина дома – разве что тонким хрящеватым носом, очертаниями рта и маленькими ушами, плотно прижатыми к голове, – но, когда они с графом находились в одной комнате, мало кто мог усомниться, что перед ним именно отец и дочь. Она была шатенка, узкоплечая, с карими глазами; несмотря на молодость, казалась какой-то сухой, и красивой ее мог назвать только беспардонный льстец. Тот же льстец, чтобы угодить Раймонде, мог объявить, что в Наташе нет ничего особенного – подумаешь, ресницы в полщеки, вздернутый носик и рот сердечком, однако от нее словно шла волна света – того особенного сияния, которое излучают только очень юные, беззаботные и счастливые существа. На ней был белый костюм с черным орнаментом, на светло-русых волосах красовалась шляпка причудливой формы, о которой Наташа вспомнила только сейчас.
«Надо было снять ее раньше…»
– Я вам не помешаю? – выпалила она. – Здравствуйте, мадам, – это падчерице.
Сознательно или бессознательно, но для визита к отцу Раймонда выбрала темное платье с широким поясом, которое не то чтобы наводило на мысли о трауре, но, во всяком случае, выглядело невесело. «Полутраур, – мелькнуло в голове у Наташи, – так, на всякий случай».
– Мы говорили о Морисе, – сообщил граф.
– А!
Восклицание прозвучало нелепо, она сама это поняла. О чем еще, в сущности, мог говорить ее муж со своей единственной дочерью? В нынешних обстоятельствах у них могла быть только одна важная тема.
– Ничего нового, кроме того, что дело теперь ведет другой полицейский, – продолжал Робер де Круассе. – Он произвел на меня впечатление очень энергичного человека и… кажется, мы можем надеяться на благоприятное разрешение дела.
– Он будет меня допрашивать? – вскинулась Раймонда. – Я не хочу, чтобы меня допрашивали. Эти полицейские задают просто возмутительные вопросы!
– А вам есть что скрывать?
Едва задав вопрос, Наташа уже пожалела о нем, и в то же время ей было приятно подпустить падчерице шпильку. Раймонда поджала губы – точь-в-точь как ее отец, когда бывал не в духе.
– Мне абсолютно нечего скрывать, – ответила она ледяным тоном. – Но, согласитесь, трудно сохранять спокойствие, когда… когда начинают говорить о… о том, что Морис мог встречаться с другими женщинами, – наконец выдавила из себя Раймонда. – У полицейских нет никакого такта, никакого уважения к частной жизни!
Наташа положила на столик перчатки, сняла шляпку и повернулась к мужу.
– Я привезла котенка, – сообщила она беспечным тоном.
– У нас уже есть десерт, – отозвался граф с невозмутимым видом.
Жена в негодовании сверкнула на него глазами. Она знала, что Робер мухи не обидит, но такие крайние проявления