К базовым правовым доктринам принципа законности относятся, помимо описанного выше требования установления уголовной ответственности только на основании закона, доктрина vagueness prohibition, означающая, что язык нормативно-правового акта должен быть четким и определенным, таким, чтобы из его содержания ясно и недвусмысленно следовало, «какое поведение является запрещенным»[32], запрет издавать законы ex post facto[33].
В отечественной науке содержание принципа законности и его реализация в США нередко подвергаются критике в силу непоследовательности и частых формальных нарушений. И.Д. Козочкин обращает внимание на то, что, несмотря на провозглашаемый запрет судам создавать новые преступления, суды нередко пренебрегают им, особенно в тех случаях, когда имеет место расширение границ существующих преступных деяний. В качестве примера он приводит судебное толкование категории living human being, которое фактически изменило уголовно-правовое понимание момента начала жизни человека, отнеся к нему эмбриона человека, порой независимо от его внутриутробного возраста[34]. «Следует отметить, что даже если в каком-то штате преступления общего права упразднены, то это не означает, что общее право там не является источником уголовного права, причем нередко весьма важным»[35]. При этом он ссылается на возможность сохранения отдельных институтов общего права, если такая оговорка содержится в уголовном кодексе штата, а также на обращение судов к нормам общего права при толковании положений действующего законодательства. Отмечается также возможность применения закона по аналогии в США, где «аналогия права – важнейшая, неотъемлемая черта» уголовно-правовой сферы и где запрет обратной силы закона не распространяется на судебные решения. В итоге делается вывод о том, что «несмотря на различные «заслоны», поставленные на пути его нарушения, в том числе конституционные, он в силу широты судейского усмотрения, пробельности уголовного законодательства и по другим причинам весьма уязвим для таких нарушений. Можно констатировать, что в общепринятом понимании, т. е. в том виде, в каком принцип законности существует в развитых странах континентальной системы права, он не действует или действует с очень большими оговорками»[36].
Однако, и автор признает это сам, ключевым здесь является подход юриста континентальной системы права – независимо от того, какую систему права мы возьмем – общего, романо-германского или мусульманского, содержание принципа законности и особенности его реализации будут иметь значительные расхождения. Странам общего права имманентно было присуще определенное отступление от классической формулы принципа законности, допускающее широкое применение прецедентного права, и вряд ли стоит этому удивляться, исходя из особенностей формирования этой «судебной» по своей сути правовой системы. Вместе с тем стоит скорее согласиться с теми специалистами, которые отмечают «рудиментарный