Я же в свою очередь понял, что могу, оказывается, метко стрелять: дай-ка, думаю, ещё по ведру попробую. Навёл, прицелился, щёлк! Коровы взбрыкнула, ведро опрокинулось… Старушка оказалось шустрой не по годам и мигом юркнула за дверь сарайчика. Спустя какое-то время выглянула, все ещё не понимая, что же это такое было?
И тут мне стало стыдно и по-настоящему страшно от того, что я уже натворил и мог ещё натворить… С тех пор я старался в людей никогда больше не целиться, хотя был один случай, много позже, о котором я ещё, может быть, расскажу…
Думаю теперь, что хорошо хоть пулемёт у нас был с несправным затвором, и поэтому мы из него стреляли губами. И если на нас шли в атаку наши противники, с нашей стороны звучало: «Ду-ду-ду-ду!».
Куда подевалось всё наше вооружение – уже не помню. Сабля и бинокль были у братьев Коваленко, у меня довольно долго штык оставался, потом и он пропал…
Жил я тогда, как говорил, бегая бегом. Бывало, мать или бабушка покличут:
– Толя, иди кушать!
– Зараз, – откликаюсь.
Прибежал, кусок схватил и побежал дальше… Однако уже были в ту пору у меня обязанности и по домашнему хозяйству: нарвать на неудобьях лебеды и чира, он буйно рос, особенно после дождей, на брошенных усадьбах, и я его, кстати, потом больше нигде не видел. Дальше надо было топориком порубить эту зелень в корыте, сдобрить сверху отрубями – и корм для свиньи готов. Употребляла она его за милую душу, и мясо потом было отменно-беконное.
Помогал маме готовить пойло для коровы, когда она у нас появилась: замачивали жмых, размешивали, молоко было после этого жирное, вкусное. У свиней чистил, телёнка поил. И всё это быстро-быстро, урывками, бегом…
А всё остальное время, весь день, на речке. Пятки на ногах чёрные, потрескаются, босиком же с весны до осени… Сестра мне их отмоет, смажет гусиным жиром – мягкие становятся, но ненадолго, конечно…
Был я худой, загорелый – кожа да кости, но никогда ничем не болел, только, кажется свинкой однажды. Помню, лето, жара, а у меня всё горло обложило. Жевать даже не могу. Пацаны кричат с улицы:
– Толя, айда!
А мне лежать надо… Обидно…
Очень живое, интересное, насыщенное событиями детство у меня и моих сверстников было. У моих детей и внуков – совсем иное, интеллигентское…
Что ещё скажу? Мы в детстве не пререкались со старшими, почти не матерились или, во всяком случае, очень редко… После воскресного базара шли на базарную площадь собирать бычки. Отрывали с них грязную часть, а оставшимся табаком