И император и его главный целитель склонили головы.
– И вы приказали врать моим детям… Феликс, – тут она совсем побелела, – его все время не было дома. Значит… он вытаскивал Ричарда.
– Пойдемте со мной, – попыталась я вмешаться.
– Видеть вас больше не хочу, – процедила невестка императора сквозь зубы, проходя мимо мужчин.
Мы вышли. Ее сыновья осторожно посматривали на нее.
– Мам, – начал тот, который ее не пускал.
– Я пока не желаю с тобой разговаривать, – отвечала она.
Коридор, несколько дверей. Я открыла нужную и услышала:
– Ника…
Этот стон – лучшее, что случилось со мной за последние пять дней. Хотя… Нет, не так. Это в принципе лучшее, что когда-либо случалось!
Дом, милый дом… На самом деле – университетская квартирка, но я успела соскучиться.
Вот уже десять дней, как я не заходила домой. С той самой ночи, когда ректор университета увел под домашний арест к себе. Потом эпидемия…
Но сегодня вечером поняла – все. Не могу больше. Хочу в свою ванную, а не в общий душ. Ароматная пена, свечи, отвары – чтобы все, как я люблю. В конце концов, заслужила!
Это особенное чувство, когда подходишь к своему дому. Вот начинается величественная габровая аллея, а за ней уже и…
– Миледи Агриппа! – раздался за спиной возмущенный голос ректора университета.
Шипохвостая мумамба! Чем их начальственная милость недовольна на этот раз? И что за манера меня – дочь простого солдата – именовать миледи?
Вслух я возмущаться не стала, вместо этого поставила сумку и саквояж на землю и обернулась:
– Что-то случилось, милорд Швангау?
– Почему надо было уходить, никому ничего не сказав? И потом… У вас тяжелые сумки.
Синие глаза. Сверкают! И голос такой… Грозный. Однажды мне пришлось лечить одного государственного обвинителя – воспаление внутреннего уха – так вот он вел себя приблизительно так же.
Я пошевелила плечами – все-таки сумка и саквояж были тяжелыми – и вопросительно посмотрела на милорда Швангау. Дескать, я прониклась, справедливый гнев начальства осознала, чувством собственного несовершенства преисполнилась, – можно говорить, в чем дело.
– Не стоило самой тащить такую тяжесть. И потом – я думал, что… – Он замолчал.
– Да, милорд?
– До разбирательства вы живете у меня.
– Простите. Забыла совсем. Так устала, что захотелось побыть одной. В привычной обстановке.
– Вас подождать?
– Мне неловко вас беспокоить.
– Ничего, – улыбнулся он.
Вот как ему объяснить, что принимать ванну и переодеваться, когда он будет сидеть и ждать меня в кабинете – гостиная в моей квартире не предусмотрена – мне будет…
Щеки заполыхали.
– Я отнесу ваши сумки и зайду за вами через пару часов, – принял решение милорд Швангау. – Что вы хотите на ужин?
– Знаете… Очень