Вечный Град (сборник). Татьяна Александрова

уходу за собой посвящала не менее четырех часов ежедневно, а кроме того, страстно любила разного рода зрелища: колесничные ристания, гладиаторские бои, театральные представления, знала имена всех лучших возниц, гладиаторов, актеров, понимала разницу между венетами – «синими» и прасинами – «зелеными», первым благоволила, вторых поругивала, различала, в каких случаях рукоплещут «желобками», в каких – «кирпичиками». Обычно вместе с ней эти зрелища посещал Великий Учитель (кто кого сопровождал, Веттий затруднился бы ответить), но вскоре он сам добился права сопровождать Марцеллу. Однажды, когда Учитель был чем-то занят и Марцелла пожаловалась, что хотелось бы попасть на очередные игры, но одна, пусть даже и со служанкой, она ходить не любит, Веттий изъявил готовность ей сопутствовать.

      Это случилось раз, потом другой, а потом вошло в обычай (Учитель почему-то все чаще бывал занят). Веттий вскоре догадался, что в цирке и в амфитеатре Марцелла играет на деньги. Лично она никаких переговоров с игровыми воротилами не вела, все это за нее делали поочередно рабы-лектикарии. Госпожа уклончивыми намеками объясняла, сколько и на кого ставить, а исполнителю поручения в награду позволялось оставить свой пост при носилках и посмотреть игры с дальних рядов.

      Ставки, впрочем, всегда были невелики. Иногда она выигрывала, иногда проигрывала, и от этого зависело ее настроение на остаток дня. Но Веттию эти совместные походы были интересны независимо от того, к кому была благосклонна фортуна: они приносили ему много маленьких радостей, вроде тех, что описаны Овидием в его знаменитом «Искусстве любви»: защитить свою красавицу от толпы, следить, чтобы никто не толкнул ее, нести над нею зонтик, обвевать ее веером от жары, поднять оброненный ею платок, стряхнуть пылинку с ее паллы, разуть и обуть ножку, когда красавица садится в носилки или сходит с них, – все, что было приятно ему, влюбленному, и за что госпожа не могла его упрекнуть.

      Марцелла, конечно, чувствовала, что его неусыпная заботливость подпитывается чувствами, несравненно более глубокими, чем те, что он выражал словесно. Со своей стороны она относилась к Веттию с тем снисходительным благодушием, каким матроны порой одаривают мальчиков-рабов, не воспринимая их всерьез: его ухаживания были ей приятны и немного льстили ее самолюбию. Стоило ей мимоходом проронить, что она чего-то хочет: отведать кидонских яблок в меду, полюбоваться только что распустившимися гиацинтами или иметь у себя говорящую сороку в клетке, – как Веттий бросался исполнять любое ее желание.

      Незадолго до майских календ Марцелла заявила, что не отказалась бы погулять в сосновом лесу на Яникуле. Веттий тут же пообещал ей нанять лектику, несомую шестью лектикариями. В день, назначенный для прогулки, – это был четвертый день до майских нон, – к полудню роскошные носилки были поданы к дому Марцеллы, и в них уже сидел Веттий. Дюжие носильщики, нанятые на целый день, должны были отнести господ на Яникул, ждать у подножия холма, пока те будут гулять, и к вечеру