Закончить о везении моём
Хотел бы я, сказав об очень важном,
О Женщинах, о чём мемуаристы
Обычно бла-бла-бла сверх всякой меры…
Ага, смотрю – поганец пасть разинул и слюной
Закапал. Пасть закрой! Кина не будет.
На эти темы я не говорю.
Нет, никому я не давал подписку,
Но у меня такие принципы морали.
Поверьте на слово, а то, что я не вру,
Вы поняли, надеюсь. Ну так вот:
Подобных Им вам даже и не снилось.
Вот видите, как в жизни мне везло.
Русский поймёт
Н. Б.
В этом счастья даже слишком много,
От его избытка чуть дурной:
В теплый дождь идти лесной дорогой,
Одному – заброшенной дорогой,
Но к тебе, любимая. Домой.
В турпоходе
Н. Б.
Снег съёжился, приговорённый,
Классически-прозрачные леса
Застлали горизонт лиловым дымом.
Два египтянина-грача (из перегнавших
Весну) покашливают, и на них в обтяжку
Трико из перьев цвета чернозёма.
Не заслоняющие солнца облака
Заметны лишь в припадке пессимизма,
Который, как известно, тесно связан
Со скверным знанием календаря.
Весна печальна острым предвкушеньем,
Но для чего заглядывать вперед?
Ныне царствующей королеве русского романса Ирине Крутовой
У нас экран забит шпаной
Сверх неприличия
Одесской, всякой неродной —
До брайтон-бичия.
Нет смысла клички называть:
Сплошь псевдонимчики —
Лолитко-лепсовая рать
Да шуфутинчики.
«Русланова? А это что?
Старозаветное?»
Людмила Зыкина и то
Почти запретное.
Начальству будто невдомёк,
Что русским нравится,
Суёт киркорковый паёк —
Чай, не подавятся.
И всё ж бывает, что порой
Чуть легче дышится,
Хоть на минутку, а родной
Нам голос слышится.
И забываешь про блатняк
И чужебесие,
И сердцу делается так
Легко и весело.
Нет, русский мелос не умрёт
Средь хамства лютого:
Ирина Крутова поёт,
Ирина Крутова!
Сон в Единой Европе
В манере Андрея Галамаги
А с Ивановской Горки, куда я залазаю,
Взяв бутылку перцовки, спастись от московских забот,
Никогда я не видел ни краюшка Азии,
Но зато каждый раз, глянь, Венеция в дымке плывёт.
Ну, а сколько чудес тут с поминками-пьянками!
Хоронили поэта (кого – и припомню едва…)
Перебрав, я заснул меж могил на Ваганьково,
А проснулся на Сент-Женевьев-де-Буа.
Чудо на «бис»
Солнце