Из набросков автобиографии
Сложилось всё удачно у меня.
Хотя всегда – оговорюсь – был бедным,
До сорока ютился в коммуналках,
Не нажил ни хором, ни дачи, ни машины.
И по бордельным Куршавелям не катался,
И в воровской малине не был, в Лондонграде,
Куда стремятся многие – взглянуть одним глазком
На королеву, что крышует всю братву.
Я никогда не голодал (за вычетом войны)
И не сидел в тюрьме (а несколько приводов
По малолетке и по молодости лет – не криминал).
Болел, как все, валялся по больницам,
Но рак и спид, и гепатит с туберкулёзом
Меня пока что миновали – тьфу, тьфу, тьфу.
Я даже триппер не хватал ни разу.
Вот видите – во многом мне везло.
А главное – я прожил жизнь в России,
Включая шестьдесят в СССР.
Меня не выслали и не угнали в плен
(В полон, как выражались наши предки).
И в эмиграцию не увезли ребёнком,
А ведь такое и вполне могло бы быть.
Хоть горожанин, знаю и село —
На поле мне работать приходилось
И лошадей гонять в ночное с пацанами.
И даже я один сезон ходил в лаптях,
Всего лишь осень-зиму, но – ходил
(А ты ходил, космополит проклятый?).
И телогрейку я носил четыре года.
Мне перешили в подростковое пальто
Шинельку рваную соседа-офицера,
Но мне она ничуть не помешала
Читать взапой, начать писать, влюбляться
И весь сезон водить в Большой театр
Прелестную подругу-гимназистку
(Обманным образом – был грех – я раздобыл
Абонемент в райкоме комсомола).
То был пятидесятый год, на сцене
Блистали Лемешев, Уланова, Козловский —
Какой расцвет, какие имена!
Старинной музыкой тогда же я увлёкся,
А Гедике, великий органист,
Дарил нам незабвенные концерты…
Сейчас, возможно, это странно прозвучит —
В Консерваторию ходил я на концерты
Певицы Нины Дорлиак и не особо
Соображал, что аккомпаниатор – Рихтер,
Да, Святослав, да, да, тот самый Рихтер;
Простите, я не профессионал…
А вот в поэзии я свой среди своих.
С Есениным и с Блоком мы дружили,
И с Алексеем Константинычем Толстым,
С Андреем Белым были кореша,
И с Брюсовым, да всех не перечислишь…
Но это русские, но это земляки,
А что до иностранцев, то, конечно;
По-бусурмански я не говорю
И вся надежда тут на переводы.
С их помощью бывали чудеса.
Ну, например, я помню, как однажды,
Когда случилась свалка в магазине
За томиком Вийона, в зал вошёл
Сам автор и покрыл французским матом
Всю очередь и вытащил меня
И говорит: «Чтоб этому досталось!
Мой давнишний и верный почитатель,
Когда-то у богатого соседа
Он