Такою, по мнению браминов, будет последняя судьба всего зла в мире: зло – это только временное отдаление от главного и чистейшего источника жизни.
Падение не вело за собою у Индусов вечного осуждения. Каждый дух, проходя через ряды тел, наконец, очищался и возвращался на лоно божества. Поэтому индийский ад, несмотря на то, что фантазия Востока разукрасила его всеми ужасами, не производить такого впечатления, как ад Данте, ибо он не вечное, а только временное место пребывания осужденных. Ад – это было понятие чисто-экзотерическое, народное. Веды, например, о нём совсем не упоминают.
Для индийской интеллигенции веры в метемпсихоз, подкрепленной глубокой доктриною кармы, было совершенно достаточно. Карма – это был закон причинности, перенесенный из мира физических явлений в морально-религиозную сферу и управляющий переселением душ. «Всякий акт мысли, слова или тела, смотря по тону, злой он или добрый, приносит злой или добрый плод в будущем воплощении».
Карма в достаточной степени объясняет существование зла, боли и горя на свете, – ибо всё, что существует, – есть результат прошлого, и вместе с тем, причина будущего: значит, всякий сам себя карает или награждает, губит или избавляет. Если ты жил добродетельно, твоя душа возродится в теле здорового и счастливого человека; если ты грешил, то в последующем воплощении будешь страдать за содеянные ранее поступки. Всякая жизнь есть расплата за прошлое существование и зародыш будущего.
Закону кармы подчиняются даже индийские боги, в существе вещей такие же бренные, как и люди. Кришна, например, нечаянно погибает от руки охотника Гиары, в теле которого заключена была душа Ангулы, сына Вали, царя обезьян, когда-то убитого Вишну в аватаре Рамы.
Все, что темные люди называют «случаем», в сущности лишь проявление непреложных законов кармы.
Где так беспристрастно правит всем суровая, но справедливая непреложность, там нет места для эсхиловского Прометея, Мильтоновского Сатаны и т. п. трагических фигур бунтовщиков против существующего порядка вещей. В индийской литературе нет вообще трагедии, – существуют только героические драмы (Натака), в которых добродетель всегда награждается, а порок наказуется.
Личное усилие могло ускорить последовательную эволюцию и раньше времени соединить индивидуальный дух с бесконечным духом мира; тем не менее, все уклонения с пути, начертанного предвечными законами, отдаляли осуществление этой возвышенной цели и, вследствие этого, являлись излишними и вредными как для единицы, так и для общества. Усилие это, природы чисто внутренней, заключалось единственно в развитии в человеке знания и воли на счет тела и чувств[9].
Вера