– Послушайте, доцент, – задал я на ходу вопрос, – а почему здешний музей посвящен только Трем Капитанам? А как же остальные?
– Их было только трое, – отозвался Ползучий. – Разве вас не предупредили?
– Я не о том. Чем виноваты остальные, не менее известные капитаны? Например, Гаттерас?
– Он не летал, он плавал, – сообщил доцент. – Книжки надо читать.
– Ну хорошо, – я не собирался сдаваться. – Вот, хотя бы, наш Полозков? В его годы он уже сделал тридцать два научных открытия и одно ненаучное, после чего от него ушла жена.
– Что же он такое открыл? – заинтересовался доцент, и даже сбавил шаг.
– Шкаф. А в нем сидел любовник его жены. Дальше – тишина.
– Понятно, – закивал Дорофей. – Я всецело поддерживаю кандидатуру вашего друга, если когда-нибудь его решат принять в почетные члены Сообщества Гигантских Древних Трех Капитанов. Но пока наш музей рассчитан только на трех.
– А, может, есть смысл открыть здесь Главный Музей Космоса? – вступил в разговор механик Голубой.
– Интересно, почему вы об этом спросили? – вопросом на вопрос ответил доцент.
Вместо ответа механик указал на стоящую неподалеку глыбу, на которой было выбито:
Здесь будет Главный Музей Космоса.
Будет Музей! Я сказал.
– Ах, это, – доцент досадливо отмахнулся. – Неприятная история. Прилетал тут один энтузиаст-музейщик. Притащил два звездолета разной дряни, глыбу приволок, пообещал вскоре вернуться и все устроить. До сих пор возвращается. Добро ржавеет, пропадает, а расхитить не имеем права – а ну, как явится, по судам затаскает?
Мы как раз поравнялись с огромной кучей разнообразного космического хлама. Кое-что из увиденного мне показалось знакомым: верхняя половина андроида с биркой «Ash» на грудном кармане комбинезона; черный, наглухо закрытый шлем – даже без отверстий для глаз (и кому в голову пришло носить такой?); небольшая шкатулка, на крышке которой имелась надпись: «Абсолютное оружие», запертая на огромный амбарный замок; еще один шлем – на этот раз белый, с красными буквами «СССР» (мало ли бывает аббревиатур, подумалось мне); небольшая статуэтка крысы, сделанная из нержавеющей стали; аккуратная беленькая тросточка с выбитыми на ней цифрами «7,62»; вскрытый инопланетянин (хоть бы простынкой накрыли, в самом-то деле); круглый, мигающий разноцветными огоньками диск, похожий на лезвие циркулярной пилы, недовольно зажужжавший при нашем приближении. Последней картинкой, запомнившейся мне, стал одноногий и чрезвычайно мрачный робот, беседовавший с небольшим яйцеобразным корабликом, название которого было скрыто выступающими элементами какой-то конструкции, валявшейся рядом, были видны лишь последние буквы – «…До».
– Комодо, –