Наш край. Литературно-краеведческий альманах. Выпуск 15. Инна Евгеньевна Иванова

уснул ли, нет ли. Вдруг что-то тяжёлое навалилось на меня. Трудно дышать. Рука на локте стояла. Чувствую, как по руке струится песок. Пошевелил пальцами, прошла струя воздуха. Это огромная бомба попала под стену постройки и обрушила её на укрытие. Командира по пояс придавило глыбой.

      На наше счастье ехали танки, бойцы увидели придавленного, и танковым тросом стянули с лейтенанта глыбу, а он сквозь стон просил:

      – Братцы, тут наших два расчёта лежат. Помогите!

      Отрыли и меня, достали ещё двух раненых, а остальные погибли.

      Через неделю опять встал у орудия. Перемирие. Мы снялись под Нарву. Брать город не пришлось. Пошли вдоль Чудского озера. Тренировались, ложные манёвры устраивали. Десант делали у Вороньего камня. Ночью сели на катера и поплыли на ту сторону. Мою «сорокапятку» поставили на первое судно. Темень. Подплываем… Силуэт какого-то судна навстречу. Пулемётная очередь по нам. Мы дали всего два или три выстрела. Вспышка факелом. С ходу на берег. Потерь было мало: двое раненых. Неожиданность да ложные манёвры. Километров 70 потом шли.

      Иван Дмитриевич был тогда награждён орденом Славы III степени.

      – 17 сентября, – продолжает Голубев, – севернее города Тарту пошли на прорыв. Я хорошо помню эти дни. Холм. За ним ложбина. Неделю ползал по переднему краю, присматривался к огневым точкам. Ночью подтащили орудие на нейтралку и встали на прямую наводку. А утром артподготовка. Мы молчали: надо было пехоту поддержать, если оживут огневые точки. Поднялись наши. Вот тут пришлось поработать, – слегка улыбается Иван Дмитриевич.