– Мне сказали, что ты хотела меня видеть, – Сатир поднял на неё глаза. – Что тебя привело?
Девушка заметила, что он одет в простой бурый хитон, не показывая никакого внешнего богатства, движения его выверены, а взгляд сосредоточен. Он любил работать. Стены кабинета были покрыты реликвиями его ремесла – гладиаторскими шлемами, щитами с отметинами ударов, деревянными и стальными гладиусами. По углам на высоких постаментах красовались бюсты тех, кого уважал хозяин.
– Господин, я должна рассказать вам о недоразумении, что произошло со мной… – она осторожно подбирала слова. – Дело в том, что я не рабыня…
Сатир выслушал весь её рассказ, получившийся ещё более подробным, чем в первый раз, в полном молчании. Его лицо не выражало никаких эмоций, и ей стало страшно, что она ошиблась, поверив в его добросердечие. Кербер с Виктором также не выдавали своих чувств, они были похожи на каменные изваяния, от коих веяло смертью.
– Прошу помочь мне вернуть доброе имя, – закончила, наконец, Клеопатра, опасаясь поднять на ланисту глаза.
– Родственники у тебя в Херсонесе остались? – спросил хозяин. – Кто может подтвердить твоё происхождение?
– Отец мой погиб, а следы брата затерялись, – замялась девушка. – Домом управляет наш слуга, Гелон. Он всегда был верен семье…
– Я верю твоему рассказу, – сказал Сатир. – Мне сразу показалось, что ты не та, за кого тебя выдают, а я неплохо разбираюсь в людях. Свободных людей обращают в рабство за горсть монет… да, я верю в это, ибо я видел жизнь. Однако я не могу восстановить твоё доброе имя.
– Но вы могли бы написать магистратам, что была ошибка…
– Наместник вынес приговор и никогда не признает своей ошибки, никогда не поставит на кон свой авторитет. Никто из магистратов не будет оспаривать его решения, ибо каждый там повязан с другим, – ответил ланиста. – Кто-то мог бы обратиться в суд от твоего имени, но процесс будет тяжёлым, потребуется много денег на хороших адвокатов, ибо магистраты будут всё отрицать. Так или иначе, но у тебя нет ни денег, ни поручителя.
– Но это же бесчестно и незаконно, – прошептала она.
– Да, это так, но именно так и бывает, – Сатир посмотрел на неё, погладив бороду. – Не думай, что я злой человек или желаю тебе недоброго. Я велю, чтобы с тобой обращались хорошо. Виктор проследит. Я никогда не заковываю своих рабов в кандалы, если они не совершают явного преступления, я не ставлю клейм и не применяю плетей, если они сами того не заслужили. Это всё, что я могу тебе обещать.
– Разрешите мне написать письмо Гелону, дабы он приехал и свидетельствовал перед вами, – ухватилась за последнюю надежду Клеопатра. – Он мог бы выкупить меня из рабства.
– Ты понимаешь, что я потратил немалые средства на тебя и не могу позволить себе разбрасываться деньгами…
– Наш