– Да чего уж. Мы, чай, не институтки нетронутые… – Матрёна засуетилась смущённо.
Катя вежливо подталкивает её к входной двери.
Константин Иванович вальяжно сидит за столом, ожидая завтрак.
– Чего там у нас нынче, по случаю моего избавления, – кричит он. И беззаботная улыбка расползается по его породистому лицу. «Ишь, бодрячок, не рано ли веселишься», – будто кто-то прошипел на ухо. И стало сразу как-то неуютно.
А Катя отвечает мужу из кухни:
– Праздничный завтрак. Каша овсяная на подсолнечном масле. Кусок ситного с сыром голландским. Чай с мятой и два куска рафинада к нему…
– Ой, Катенька, рафинад-то спрячь, – вдруг потускневшим голосом отзывается Константин Иванович, – чай, не прежние времена.
Катя с подносом появляется в комнате. Испуганно спрашивает:
– Костя, ты мне не всё рассказал? Я-то, дура, успокоилась. Вчера твой Перельман даже извинился предо мной. Правда, тихо, чтоб тот маленький, что на татарина смахивает, не услышал.
– Да, да, Катенька. Этот, что на татарина смахивает, и есть главный злодей. А Исаак Перельман просил ещё раз передать тебе извинения за вчерашнее.
– Так твоего нынешнего начальника зовут Исаак? – как-то потерянно спрашивает Катя, – а я думала он грузин…
– Такие вот времена, – усмехается Константин Иванович.
Слышатся торопливые стуки во входную дверь. Константин Иванович выходит на крыльцо. Пред ним белобрысый мальчонка.
– А, Ванюшка – на побегушках. Пошто пожаловал? – улыбается Константан Иванович.
– Комиссар Перельман велели передать, что ждут Вас на работе, – затараторил мальчонка.
– А когда ждут-то?
– Не сказано когда. Сказано – ждут, – улыбается во весь рот Ванюшка.
У Константина Ивановича как-то сразу улучшилось настроение. «Скажи, вскоре буду», – говорит он.
– Ну вот, труба зовет, – Константин Иванович поправляет галстук перед зеркалом. Целует жену. Ещё раз бросает взгляд в зеркало. Довольный собою выходит на улицу.
Явился на фабрику к обеденному перерыву. Было солнечно и тепло. Народ толпился у ворот. Одни сидели на лавках – жевали хлеб, запивая квасом. Другие хлебали из домашних кастрюль похлёбку, настороженно оглядываясь по сторонам, будто кто отнимет еду. Лица больше недовольные: обсуждались какие-то «правила внутреннего распорядка». Слышались голоса: «Туда не пойди, там не сядь, ещё штрафы придумали, как при англичанине Девисоне».
Увидев Константина Ивановича, Перельман доброжелательно улыбнулся:
– Вот акты проверки. Мужики из Великого сообщили, что получили от фабрики по восемь аршин полотна. Так что спим спокойно, – помолчал, усмехнулся как-то невесело. Добавил, – пока.
Встретив удивлённый взгляд старшего счетовода, проговорил:
– Это уже больше меня касается.
– Нарушили