Потом я совсем продрог. Поняв, что больше не выдержу, осмелился сбегать за форменным пиджаком, чтобы уже при полном параде вернуться на пост.
…Вопреки опасениям, поезд даже и не думал трогаться. Что теперь? Просто ждать. Потому что больше ничего придумать не могу. А что можно придумать, если со всех сторон окружает тьма? Хоть глаз выколи – дальше, чем на метр, не видать. Сначала нужно понять, где я, а уже потом уже разрабатывать план.
К тому же, как ни прискорбно это признать, сейчас я абсолютно растерян и сам себе напоминаю испуганного, потерявшегося в зарослях кукурузы малыша.
Выход один – ждать! Лишь когда кромешная тьма сменится мглой и начнут проступать хоть какие-то очертания, можно двигаться дальше.
Усевшись на ступеньку вагона, я стал просто выжидать, уставившись на световой островок впереди. Казалось, между нами – абсолютный космический вакуум, некая зона небытия. Чтобы добраться до фонаря, сначала нужно погрузиться в нуль-пространство, в пропасть, растворившись в пустоте, а затем, возродившись, вынырнуть в свете искусственной луны. Интересно, где я? Не в смысле местности, а сезона? Обычно сложно угадать, где остановится поезд. Бывает, едешь по невыносимой летней жаре, что даже дышать трудно, как вдруг состав замедляет ход и уже совсем скоро останавливается в прохладном начале весны. Будто вся Земля делится на пятна размером от нескольких метров до сотен километров. В каждом – свой сезон и своя погода. Светит солнце, птицы поют, листва зеленая, а совсем рядом – холод, ветер с дождем – раз. Переступил невидимую границу – и ты уже в другом секторе. Чудно!
Я потянул носом – пахло серединой сентября. Временем, когда трава еще не совсем пожухла, и листья, налившись киноварью и пурпуром, несутся в стремнину листопада. Холод, от которого я тщетно пытался укрыться под тонкой тканью пиджака, был уже не летним, но еще и не зимним. Очередной глубокий вдох. Отчетливо пахнет осенью – аромат увядания, рожденный среди постоянных дождей и серого жемчуга туч.
Ладно! Хватит гадать – с рассветом все станет на места.
Озноб. Скрестив руки на груди в тщетной попытке преодолеть его, я приник к хладному боку цельнометаллического вагона. Ждать совсем немного.
Как удалось уснуть в такой стыни, загадка до сих пор.
Когда проснулся, было уже довольно светло. Светло, в сравнении с тем кромешным ночным мраком.
Шея и левое плечо страшно затекли. Вознамерившись оторвать их от тела, наверняка ничего бы не ощутил. Поэтому первым делом встал, чтобы размяться – покрутить головой, помахать руками, несколько раз присесть, при этом не забывая осматриваться по сторонам.
Света хватало, чтобы разглядеть все необходимое. Хотя и настало утро, все же кое-где последние пылинки тьмы выветрились не до конца, мизерными облачками плавая в воздухе, из последних сил цепляясь за деревья, прячась среди спутанных ветвей высохших